Подарок для JSeriza ♥
Название: Рождество на краю мира
Автор: JRRT Secret Santa
Бета: нет
Размер: мини (2171 слово)
Пейринг/Персонажи: Эйдан Тернер/Дин О'Горман
Категория: рпс
Жанр: романс
Рейтинг: между R и NC-17
Предупреждения: легкий кинк на температурные контрасты
Краткое содержание: Рождество для тех, кто хочет уединения и находит удовольствие друг в друге.
Прослушать или скачать Tori Amos A Sorta Fairytale бесплатно на Простоплеер
Море здесь шумело совсем не так, как дома. Возможно, дело было в том, что океан начинался сразу от берега, ведь в Окленде только заливы, и голос волн от постоянных поворотов становился тише, мягче. Каждый раз, просыпаясь, Дин думал о том, что море сердится, ругает его. Ну ведь правда – что он делает здесь? Зачем согласился приехать, знал же, чем все обернется?
Одеяло снова сползло половинкой на пол; правая нога, оказавшись без защиты тепла, совсем закоченела. В доме замерла тишина, только океан дышал снаружи. Дин подтянул к себе одеяло – совсем холодное от каменного пола – и закутался в него до самого носа. Он знал, что уже утро, но вставать не хотел. Биоритмы совсем сбились от частой смены часовых поясов и климата, и в последнее время самым большим удовольствием для него раз за разом оказывался сон. Но сейчас, несмотря на желание погрузиться в уютное темное тепло, сон не приходил. Вместо него стали посещать разные мысли. Например, почему так тихо в доме? Или как выглядит местность вокруг при свете дня, и видно ли океан из окон?
Дин вздохнул и сел в постели, сонно зевая и почесывая голову. Серый рассвет превратился в пасмурное утро, где-то за облаками солнце поднималось выше. Дома, наверное, душный оранжевый вечер. Интересно, погулял ли кто-нибудь с Бэтменом? Мимо окна пролетела чайка, и мысли о далеком Окленде пропали сами собой. Дин спустил ноги на пол и зашипел от холода – каменные плитки казались ледяными после одеяльного тепла. От окна тянуло прохладой. Серое небо растворялось в туманной дымке вдали. Бурые от пожухшей травы холмы спускались плавными волнами вниз, к каменистому берегу. А дальше лежал океан. Он лениво шевелился, как гигантское стеклянное чудовище, медленно лизал прибрежные камни и едва слышно ворчал. Дин почувствовал острую тоску по оставленному дома фотоаппарату. Если край мира существовал, то он определенно находился здесь.
Хлопнула входная дверь, застывшую тишину потревожил шорох бумажных пакетов, словно порыв ветра, пробежавший по сонной траве. Короткий звон ключей, первые прикосновения холодного воздуха с едва различимым запахом сигаретного дыма. Дин зажмурился и улыбнулся. Он хотел, чтобы Эйдан подошел сам и обнял его со спины.
– Ты замерзнешь, если будешь ходить босиком.
Когда Эйдан так говорил, внутри у Дина все замирало и начинало дрожать от восхищения. Будоражащий, бархатистый голос, с легким намеком на хрипотцу у самого дна. Казалось, что Эйдан черпает мед глубоким ковшом, едва не задевая стенки, и обливает Дина сладким, тягучим нектаром, в котором хочется купаться.
– Я проснулся, а тебя нет. Тогда мне захотелось увидеть океан.
– И как он тебе? – Эйдан подошел и стоял теперь совсем близко.
– Совсем не похож на наш. Холодный, суровый, – Дин пожал плечами.
– Здесь бывает очень красиво. Знаешь, особенно когда солнце выходит. Волны становятся синими, а летом – зелеными. Трава превращается в продолжение моря и шепчет на ветру…
Дыхание Эйдана щекотало шею ласковым теплом. Дин улыбнулся.
– Знаешь, на что это похоже? На рассказ Кили о красной луне!
– О, вот как? Тогда следом я должен сделать очень несчастное лицо и бредить, изображая умирающего? – руки Эйдана легли на плечи, медленно сползая ниже, губы осторожно коснулись выступающего позвонка у основания шеи. – А потом спросить тебя, можешь ли ты меня полюбить…
– Это нечестно. Ты уже знаешь ответ на вопрос, Эйдан, – прошептал Дин, прикрывая глаза.
Шея всегда была его слабым местом, и хитрый ирландец часто этим пользовался.
– Но от того он не стал хуже.
– Я хочу туда, – Дин с трудом разорвал невидимые нити очарования, которыми Эйдан старательно оплетал его, сам того не замечая.
– На берег? Там ветер, – улыбки не было видно, но Дин почувствовал ее по щекотке щетины на коже.
– Пусть. Дашь мне свитер. Еще один.
Снаружи оказалось холодно и влажно. Пахло лежалой травой, мокрой шерстью и океанской водой. Несмотря на третий свитер, Дин сразу начал мерзнуть. Эйдан свернул с подъездной дорожки на узкую тропку в бурой траве.
– Осторожнее: камни, скорее всего, скользкие.
– О, я буду падать на тебя, не беспокойся! – фыркнул Дин.
У воды ветер вроде бы стал потише, зато наносил с собой мельчайшие брызги, моментально оседавшие на коже и одежде. Камни влажно поблескивали, островатый запах водорослей и морской пены щекотал ноздри.
– Всегда мечтал погулять с тобой по берегу моря. Правда, в моих мечтах куда теплее, и на нас должно быть гораздо меньше одежды.
– Это называется «зима», Дин, – с заговорщическим видом сообщил Эйдан, – у вас такого не бывает.
– У нас сейчас лето. Можно купаться, загорать на пляже, как ленивый тюлень. Но почему-то я здесь, в месте, подозрительно напоминающем край света. Скажи мне, нас найдут, если что-нибудь случится?
– Например, что? Ты боишься овец или соседа-фермера? Или, может быть, веришь в инопланетян? – Эйдан похлопал по карманам в поисках сигарет.
– Что угодно. Здесь есть какая-то цивилизация? Магазины, бары, что-нибудь? – Дин щурился, глядя на волны.
– Зачем тебе?
– Сегодня Сочельник, Эйдан. А у нас в холодильнике половина пиццы и три банки пива!
– Две. Одна была недопитая, выдохлась, я ее выбросил, – Эйдан прикурил и с наслаждением затянулся.
– Тем более. И, кстати, почему ты снова куришь, ты же вроде на электронную перешел?
– Отвечаю по порядку. Цивилизация есть, в нескольких милях городок. Но мы туда не поедем. Пока один новозеландский опоссум дрых, я съездил в магазин и все закупил для вечера. А сигареты я курю потому что он же, тот самый опоссум, сказал как-то, что мне это идет, – Эйдан прищурился от ветра, с самым независимым видом глядя в сторону.
Дин рассмеялся. Отчего-то ему стало тепло и уютно, словно он сидел у камина.
– Вот оно как, я опоссум? Ну смотри, припомню тебе это! Потом, конечно. Сейчас о важном: мы встречаем Рождество здесь? Вдвоем? А как же, – он помедлил, – Сара?
– Дин, ты уверен, что нам необходима Сара? Не знал, что ты будешь по ней скучать, извини. Она у родителей, еще вчера уехала. И меня там не то чтобы ждут, как ты понимаешь. Так что да, тебе придется быть со мной. Ты поэтому интересовался, найдут ли нас? Думаешь, я ночами превращаюсь в монстра и убиваю тех, кто окажется рядом?
– Эйдан, ты придурок! – Дин рассмеялся и легко толкнул его плечом. – Ты прекрасно знаешь, о чем я спрашивал тебя. И, похоже, это будет лучшее Рождество за много лет.
Начался дождь, им пришлось возвращаться домой бегом, скользя на камнях и рискуя разбить ладони и колени об острую гальку. Внутрь они вбежали насквозь мокрые, хохоча как идиоты.
– Все, с прогулками придется повременить – у меня больше нет сухих свитеров! – Эйдан стянул мокрую одежду через голову.
– Какая невосполнимая утрата! – Дин хихикнул и потряс головой, как собака. – Как же мы без прогулок в этом дивном краю с райским климатом?
– И не говори. Но не расстраивайся, я устрою тебе экскурсию в горячую ванну! А потом могу рассказать кое-что о моем одеяле – уверен, ты о нем ничего не знаешь, будет интересно!
– Хм, любопытно! Ты умеешь заинтересовать, – Дин почесал подбородок. – Дай-ка мне во что-нибудь завернуться, а то я замерзну и умру в мучениях. Кстати, что ты купил на праздник?
– Пакеты в кухне. Я только кое-что убрал в холодильник, ну и вот открытое пиво выбросил. Идем, разберем? – Эйдан протянул ему клетчатый плед.
– Точно, так гораздо лучше!
Дин завернулся в плед и направился в кухню. Пока Эйдан развешивал свитера на просушку, он уже влез в пакеты, выгребая содержимое на стол.
– Ого, готовая индейка! И пирог! Печеные яблоки, а там что? О, отлично, сладкое тоже есть! – Дин выглядел весьма довольным, даже напевал что-то. Эйдан устроился на ковре перед камином, разводя потухший огонь, и только хмыкал в ответ на радостные возгласы гостя.
– А у меня с собой еще бутылка нашего вина! – сообщил тот, подходя.
– Расслабься, у нас достаточно еды, чтобы погибнуть от обжорства! – Эйдан потянул его за руку, чтобы Дин сел на ковер перед камином вместе с ним. – Все лавки в местной дыре закрываются рано, и работать в праздники не будут. Давай, посиди со мной!
Дин не удержал равновесие, и чуть было не упал рядом, неловко наваливаясь на него.
– Ну вот, я же обещал, что буду падать на тебя!
– Да я весь день этого жду! – ворчливо отозвался Эйдан, придерживая его за плечи.
Их лица оказались совсем близко друг от друга. Дин облизал губы и подумал, что в отсветах огня темные глаза Эйдана выглядят демоническими. Пламя в камине разгорелось, дрова потрескивали, снаружи косой дождь лупил по стеклам, заливал мокрое побережье, притихшие холмы, мешал свет с подступающим вечером, заваривая праздничную ночь.
Эйдан целовался долго и вкусно. Почему-то с ним всегда выходило нежно, даже когда он пытался быть грубым и кусаться, словно было нечто особенно ласковое в его губах. Ресницы чуть щекотали кожу, и Дин невольно улыбался и жмурился, как от яркого солнца. Эйдан был горячим, нагретым огнем снаружи и внутри, хотя и сорта этого пламени не походили один на другой. Руки торопливо исследовали открывающуюся под сползающим пледом кожу.
– Ты ничего не забыл? – срывающимся шепотом спросил Дин.
– О чем ты? – Эйдан оторвался от его плеча, глядя немного безумным взглядом.
– Нам нужно сменить место на более… удобное, ты не находишь? Здесь не хватает одного важного компонента…
– О, не волнуйся, я позаботился об этом, – криво усмехнулся Эйдан.
Он достал небольшой тюбик из заднего кармана джинсов и помахал им в воздухе.
– Долго искал его. Рождественская ограниченная серия, с праздничными запахами!
– Класс! И чем же мы будем пахнуть? Подарками? Елкой? Я на все согласен, кроме запаха оленей Санты! – хмыкнул Дин, немного ерзая на ковре.
– Какие интересные варианты! Я так и знал, что надо было брать с запахом елки, – усмехнулся Эйдан. – Нет, все куда прозаичнее – наша смазка пахнет апельсиновым шоколадом. Ты не против, я надеюсь?
– Ммммм, звучит очень вкусно! Я был готов на более экзотические заменители, если честно.
– Это ты вспомнил тот раз с кокосовым маслом?
– Да, и еще ночной крем Уилс, – покивал Дин. – А теперь прекращай трепаться и займись делом, а то я проголодаюсь и начну напевать рождественские песенки!
Эйдан шутливо оскалился, набрасываясь на него, атакуя незащищенную, доступную шею. Это было все равно что связать Дина, лишить подвижности и возможности протестовать – он только постанывал, обнимая Эйдана дрожащими руками. Как объяснить человеку, что от звука его голоса ты таешь и теряешь остатки разума? Как показать ему, что он особенный, если слов не найдется ни в одном из известных языков? Что можно сделать, чтобы он почувствовал свою важность для тебя? Дин не знал ответа, поэтому делал то, что хотелось прямо сейчас. Он обожал раздевать Эйдана, самостоятельно расстегивать все эти пуговицы и молнии, представляя себя малышом, который вызволяет из обертки любимую конфету. Ему нравилось смотреть, как обнажается его кожа, как он становится все более и более… его. В такие моменты переставало существовать вообще все, все, что было в мире до того – города, люди, расстояния и обязательства, обещания, планы, время. Ради этого Дин готов был снова и снова лететь через полмира, ночевать в самолетах и коротать часы на пересадках, играя в телефон. Этот человек стал для него так важен, что заменял собой реальность.
Когда Эйдан навалился на него своим горячим весом, Дин понял, что ковер не такой уж и мягкий. Плед остался только под одним боком, и теперь правая лопатка чувствовала жесткий каменный пол под ковром. Они дышали в такт, подстраиваясь друг под друга, Эйдан улыбался пьяной от возбуждения улыбкой, а его пальцы, скользкие и пахнущие апельсиновым шоколадом, раздвигали судорожно сведенные мышцы Дина.
– Расслабься, ну же, – шептал он жарко, опаляя дыханием кожу.
Дин слепо кивал, не в состоянии выдавить ни звука из горла, бездумно насаживаясь на его руку. Под потолком бродили тени от пляшущего в камине огня, и Дину казалось, что это всполохи драконьего пламени, а прямо под ним не каменный пол, покрытый ковром, а неровная золотая гора. Он хрипло дышал вместо стонов, мучительно стараясь быть мягче и податливее, угадывать движения Эйдана. Пожар передался и ему, и теперь Дин горел изнутри, медленно плавясь от скручивающего внутренности желания. Он жалобно всхлипнул, толкнувшись навстречу в очередной раз и не найдя своего удовольствия.
– Сейчас я, сейчас… не бойся, я уже… – неизвестно кому бормотал Эйдан, ведь Дин при всем желании не мог слышать ничего, кроме рева пожара внутри себя.
Эйдан уперся руками в его согнутые колени, максимально разводя ноги, находя свою удобную позу. Он уже не впервые так делал, но каждый раз это было обжигающе остро, как ни с кем больше. Сейчас он не хотел понимания и объяснений, только Дина.
Это было больно, горячо и невероятно прекрасно, как всегда с Эйданом, и привычно лучше всех предыдущих раз. Его член из пыточного орудия очень быстро превращался в источник кипящего удовольствия, ритмичный, долгий и жесткий. Дин захлебывался хрипами, царапал его спину, словно писал особые любовные знаки, выгибался навстречу, сползая в сторону по ворсу ковра под напором страсти Эйдана. Горячий его живот терся о налившийся до боли член Дина, обоим не хватало воздуха. Очередная серия бешеных толчков сдвинула Дина с ковра на голый пол, прикосновение ледяной плитки к пылающей спине заставило его дернуться и обрести голос. Дин вскрикнул, инстинктивно сжимая Эйдана внутри, заставляя его потерять контроль и с воем взорваться в нем. Пальцы любовника на бедрах Дина сжались до белизны, и он провалился в душную темноту, полную золотых звезд и горячих вспышек в ушах.
Они лежали на ковре, поверх смятого пледа и разбросанной одежды. Эйдан часто сглатывал и тяжело дышал, а Дин плавал на границе сна и яви.
– Елка… – прошептал он, с трудом разлепив потрескавшиеся губы.
– Что?
– У нас нет елки, Эйдан. Рождество же.
– Плевать, нарисуем! Прямо на стене, хочешь? Тогда здесь всегда будет Рождество.
Эйдан прижался к Дину, тихо рассмеялся и поцеловал в висок. И Дин подумал, что это, наверное, будет самая правильная елка для дома на краю мира, где только океан, бурые холмы и дождь, прогоняющий в тепло объятий любимого человека.