[JRRT Secret Santa]

Подарок для  chill01 ♥

Названия: Телери; Нуменор
Вид: видео

Вопрос: ?

1. <3		8	(100%)
Всего:		8

---

[JRRT Secret Santa]

Подарок для  M.Kamelot ♥

Название: Путь начнётся там, где закончится другой
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Бильбо, Торин
Категория: джен, преслеш
Жанр: ангст
Рейтинг: PG
Предупреждения: AU относительно смерти Смауга
Краткое содержание: больше всего он боится оказаться в непроглядной темноте совсем один.

Бильбо не любит огромных залов Эребора. И тем более не любит царящую здесь темноту.

— Я благодарен, но мне кажется, это было необязательно, — оглянувшись на Торина, всё же произносит он, но Торин лишь высокомерно хмыкает и, возможно, не хочет понимать намёка. Право же, если слова Бильбо про нехватку солнца и свежего воздуха были приняты всерьёз, то помочь ему мог бы кто угодно из гномов, и уж точно не сам король.

Отчего-то Бильбо неуютно слышать шаги только Торина и потому он старается идти как можно громче, хотя временами по привычке ступает тихо. Разумом понимая, что дракон мёртв, он не может перебороть чувство, что это место полно опасностей и лучше бы затаиться или вернуться к костерку — уж точно не идти вперёд в темноту.

— Мне показалось, — Бильбо прочищает горло, — что Бомбур сказал Бофуру, что у нас мало еды.

— Еда будет. В Эреборе хватает не только золота.

Голос Торина раздаётся из-за спины, и Бильбо рад, что ладонью Торин придерживает его за плечо: больше всего он боится оказаться в непроглядной темноте совсем один. Для продолжения разговора можно спросить, когда Даин сможет пробиться сквозь завалы, но он не готов услышать, что тот уже совсем на подходе, одновременно и хочет, и не хочет знать, что скоро в стенах Эребора станут хозяйничать десятки других гномов, которых Бильбо совсем не знает.

— Везде тела, — с трудом выговаривает он и сбавляет шаг.

Он старается разглядеть под ногами хоть что-нибудь, но вокруг слишком темно. Один раз он цепляется за что-то металлическое, что с грохотом падает и гулко катится; он старается не думать, что именно хрустит, рассыпаясь, прямо под ступнёй, и убеждает себя, что за пальцы ног цепляется паутина, а не клочья истлевших волос. Дальше может быть ещё больше тел. Хочется повернуть назад, однако упрямо пожелавший оказать ему услугу Торин уже не принял отказа.

Они, как кажется Бильбо, петляют по узким коридорам от лестницы к лестнице, неуклонно идут вверх, но, хотя Торин и пообещал ему дневной свет, темнота вокруг ещё более густая, вязкая, как смола, здесь нет даже золотистого полумрака сокровищницы, отражающей в каждой золотой монете даже самый крошечный лучик. Другие гномы, сияющее море золота и туша заваленного камнями дракона остались внизу.

— Сюда.

Ладонь Торина, лежащая у него на плече, чуть толкает в сторону, подсказывает, где в едва просматриваемой темноте зияет чёрный провал двери. Бильбо бы точно прошёл мимо.

— Ты уверен? Коридор как будто бы идёт вниз, — всматривается Бильбо в мрак перед собой и щупает ступнёй пол за порогом.

— Уверен.

В потёмках Бильбо и не надеется увидеть лица Торина, но угадывает в голосе улыбку.

Хорошо, что он не возражал дальше. Потому что через три десятка шагов коридор, который шёл вниз, пересекается поперёк ещё одним сквозным коридором и с тем же небольшим уклоном начинает подниматься вверх. С каждым шагом Бильбо всё яснее видит стены вокруг, и идти вмиг становится легче, как из липкой паутины он вырывается из темноты, оставляет её за собой.

— Не беги, успеем, — раздаётся за спиной голос Торина.

Когда Бильбо оглядывается, чтобы понять, недоволен ли Торин или того скорее развеселила прыть хоббита, он видит, что перекрёсток коридоров, оставшийся за ними, кажется тупиком. И если не знать, что путь назад не отрезан теряющейся в темноте «стеной», можно было испугаться, что они всё-таки заблудились.

Но Торин знает дорогу, он лишь раз спросил у Бильбо о статуях в нишах и помедлил на одном из перекрёстков, и Бильбо странно осознавать, насколько хорошо тот помнит до сих пор гору. Странно осознавать — и немного страшно.

Когда коридор начинает идти полого, а потом через сотню шагов всё-таки заканчивается тупиком в виде небольшой комнаты, Бильбо не сразу верит, что на боковой стене вовсе не искусно выложенная мозаика, а небо, настоящее небо — за вырубленными смотровыми окошками. И холод здесь не холод камня и сквозняков, а морозная свежесть ветра.

Он подходит к вытянутым вверх бойницам и, словно всё ещё не доверяет зрению, просовывает ладонь в бойницу и хватается за внешний край стены. Да, в самом деле, здесь камень кончается, а за ним живой и настоящий воздух. И небо. И солнце.

— Что там?

— Рассвет, — шепчет Бильбо и откашливается, дыхание перехватывает при виде круга солнца, в верхней половине золотого, а в нижней — ещё красного. Перелив из одного цвета в другой прячется за грязно-серыми предрассветными облаками, словно взяли два спелых фрукта и приставили половинками друг к другу.

— Успели, — кивает Торин. — Как я и сказал, Третья сторожевая должна была сохраниться.

Рассветный свет льётся в глазницы окон, даёт увидеть слой пыли, которая десятилетия лежала непотревоженной. Здесь нет тел, как в других залах и коридорах. Бильбо пытается высмотреть и угадать, где главные ворота; наверное, дракон прилетел с противоположной стороны, поэтому здесь ни следов гари, ни обугленных костей, а только принесённая ветром пыль.

Пальцы Торина на его плече чуть сдвигаются, будто бы невзначай скользят по шее, но для случайного жеста прикосновение слишком задерживается. Руки у гномов всегда тёплые, а в выстуженной сторожевой холодно, как и на улице, поэтому Бильбо оправдывается перед собой, что просто хочет почувствовать капельку лишнего тепла. Ну и ещё он говорит себе, как неловко было бы указать Торину, что тому больше нет нужды его касаться — они уже дошли. Осторожно оглянувшись, он задевает пальцы Торина щекой и вздрагивает от мурашек.

Но Торин не убирает руки, он скупо улыбается, а глаза его устремлены вдаль. Далеко на востоке, над вершинами Железных Холмов лениво, неохотно поднимается с перины облаков солнце. Оно освещает лицо Короля-запертого-под-Горой, вычерчивает каждую морщинку и каждый волосок седины, светит в глаза.

Боясь моргнуть, Бильбо ждёт, надеется на какое-то чудо, может быть, даже верит — с неожиданным, острым уколом боли в сердце, — что лучи солнца будут целебнее всех отваров. Он ждёт и верит, что солнце справится с ядом твари, созданной в бездонных глубинах, окажется сильнее её чёрной крови. Он ждёт и, увы, лишь надеется, что лучи солнца прогонят из глаз Торина застлавшую их тьму.

С каждым мигом надежда его тает. Не получилось. Придётся ждать ещё — хотя бы лекарей из войска Даина. А до тех пор, хочет того гордость Торина или нет, Бильбо будет рядом. Даже если его никогда прямо не попросили — Торин ни разу и не возразил против его помощи. Он вообще стал гораздо молчаливее, хотя и раньше не отличался разговорчивостью.

Однако есть ещё кое-что, чего ждёт Бильбо. Не желая пользоваться уязвимостью Торина, он ждёт, когда тот прямо посмотрит на него, а не в сковавшую его беспомощностью темноту. Только тогда, когда Бильбо будет уверен, что Торин смотрит на него и видит его, он сможет подобрать слова. А Бильбо уже знает, чего попросит: чтобы Торин вёл его и дальше. Дальше и всегда.

Вопрос: ?

1. <3		28	(100%)
Всего:		28

---

[JRRT Secret Santa]

Подарок для  MILISK ♥

Название: Телохранитель
Пейринг: Фили/Кили
Жанр: Drama, Romance, UST
Рейтинг: NC-17
Размер: макси (15035 слов)
Саммари: что станет делать Фили, если его брат вредит сам себе?

Солнце уже стояло совсем высоко, когда Кили разлепил опухшие глаза. Обведя взглядом комнату, он попробовал сглотнуть, но горло настолько пересохло, что попытка не удалась. Кили помнил, что вечером, кажется, ставил кружку с водой на стол, но для того, чтобы до нее добраться, надо было встать, а это казалось непосильной задачей. Вот бы кто-нибудь сейчас появился и подал! Впрочем, с таким же успехом он мог бы помечтать о том, чтобы повернуть время вспять. Кили снова попробовал сглотнуть и опять ничего не вышло. Надо было все же попробовать добраться до кружки.

Медленно, стараясь не слишком резко двигать головой, он повернулся и, упираясь локтем в матрас, сполз на пол. Посидел минуту, борясь с тошнотой и головокружением, и, наконец, рискнул встать. Точнее, попробовал, потому что в глазах мгновенно потемнело, а желудок, хоть и был совершенно пуст, сделал попытку выпрыгнуть через рот. Кили глухо застонал и осел на пол, дрожащей рукой утирая со лба пот. Вожделенная кружка с водой казалась недостижимой, как Корона Дарина.

Но пить хотелось все сильнее, и Кили решился. Опустившись на колени и упираясь ладонями в пол, он пополз к столу. Даже в таком положении было трудно сохранять равновесие, Кили качало, то и дело приходилось останавливаться, чтобы отдышаться и побороть тошноту, но шаг за шагом стол с кружкой приближался. Тяжело дыша, Кили настойчиво полз. Под руки попадались огрызки яблок, какие-то миски – он задумался было, пытаясь понять, откуда они взялись, но разум не справлялся с таким количеством одновременных задач, и Кили решил сосредоточиться на одной.

Когда он, наконец, добрался до стола, то был вынужден сесть и отдышаться, и только потом рискнул встать. К его огромному удивлению, это удалось. Покачиваясь на подгибающихся ногах, Кили оперся о стол, оглядел его, и разочарованно застонал. Наверное, он был неаккуратен, когда вечером ставил кружку на стол, потому что сейчас та лежала на боку. Вода уже, конечно же, высохла, а больше на столе ничего не было, только пара засохших корок, да грязная посуда.

Кили задумчиво потрогал пальцем светлое пятно, оставленное водой в грязи, покрывающей столешницу, и вздохнул. Придется выходить. Он бы не стал, но уж очень хочется пить. Какого драного орка он был так неосторожен! Сейчас бы напился и упал спать, а вечером снова отправился в кабак – Лерр вчера говорил, что новый самогон, куда крепче прежнего, настоянный на еловых шишках, должны завезти. А теперь что? Теперь придется выбираться отсюда, идти по коридорам, рискуя на кого-нибудь наткнуться.

Кили вздохнул, почесал затылок и зашипел от боли, потому что пальцы тут же запутались в слипшихся, давно немытых волосах. Выругавшись, он освободил руку и опять вздохнул. Выйти точно придется.

– Кому какое дело, – хрипло проговорил Кили. – Где хочу, там и хожу. В конце концов, я брат короля. Пусть только попробуют что-нибудь сказать.

Пошатываясь на подгибающихся ногах, Кили пошел к двери. Зеркало, мимо которого он прошел, отразило кого-то всклокоченного, опухшего, с налитыми кровью глазами и синяком на щеке, но Кили не приглядывался, полностью сосредоточившись на ходьбе. Впрочем, он вообще уже очень давно не смотрел на себя в зеркало. Дверь ужасно заскрипела, заставив Кили сморщиться от резкого звука, но выхода не было и он, стараясь не обращать внимания на запульсировавшую в виске боль, вышел в коридор. Тот был пуст, и Кили медленно, придерживаясь рукой за стену, направился туда где, как он помнил, должна была быть кухня.

Свежий прохладный воздух после затхлости комнаты пьянил не хуже гномьей водки, и Кили никак не мог им надышаться. Каждый раз, когда он выбирался из своих покоев не для того, чтобы пойти в кабак, он думал, что стоит это делать чаще, а может, даже как-нибудь рискнуть и выйти из Горы. Он так давно не был на поверхности, не видел неба и звезд. А раньше они с Фили часто ночевали под открытым небом. Особенно дома, в Синих Горах. Разводили костер у небольшого озерка, с трех сторон скрытого нависающими отвесными скалами и до самого утра разговаривали. Это было, кажется, лет сто назад. В Эреборе такого уже не случалось, да и не стала Гора для Кили домом. А Фили…

О брате Кили додумывать не стал. Обычно такие мысли заканчивались тем, что он сразу же сворачивал в сторону ближайшей таверны, а сейчас это было невозможно. Хотя можно было бы конечно попросить опохмелиться у Гроны – старшей кухарки. Вот только была вероятность, что вместо того, чтобы налить выпить, дюжая гномка отходит его сковородкой. Или не отходит? Вдруг у нее сегодня хорошее настроение? Тогда стаканчик может и перепасть, а может, даже два, если взглянуть печальнее.

Прикидывая, стоит ли пробовать, Кили так глубоко задумался, что не сразу обратил внимание на раздающиеся неподалеку шаги и голоса. Он пришел в себя только тогда, когда услышал их совсем близко, за поворотом и замер, раздумывая, не стоит ли вернуться. Видеть никого Кили не хотел, и шагнул было назад, но запутался в ногах, покачнулся и чуть не упал, едва успев ухватиться за стену. Острый камень впился ему в ребро ладони, Кили негромко вскрикнул и затряс рукой, глядя как с нее срываются алые капли. Он никогда не боялся крови, но тут отчего-то почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу, как темнеет перед глазами и изо всех сил зажмурился, пытаясь совладать с собой.

– Ты? – услышал он вдруг удивленный голос. – Что ты тут делаешь?

Кили вскинул голову и увидел перед собой Ори. Молодой писец стоял прямо перед ним и смотрел любопытно и немного брезгливо, и Кили невольно смутился, но тут же почувствовал, как внутри поднимается ярость. Кто, в конце концов такой этот Ори? Чем он заслужил свое положение?

«Может тем, что храбро сражался в Битве Пяти Воинств?», – ехидно шепнул внутренний голос. – «Или тем, что работает не покладая рук, в то время как ты…»
– У тебя кровь идет, – испуганно заморгал Ори, сбивая Кили с мысли, и оглянулся, словно собираясь позвать на помощь. – Что случилось?
– Ничего, – грубо буркнул Кили. – Не твое дело.

Стараясь не смотреть на руку, потому что все еще тошнило, он повернулся, собираясь вернуться к себе.

– Ты поранился о стену, да? – негромко спросил его Ори. – Тебе нужна помощь. Сходи к Оину, он обязательно тебе поможет.
– Чем? Тем, что как и остальные скажет, что я бесполезен? – бессознательно прижимая к груди руку, процедил Кили. – Спасибо, я в курсе.
– Почему так сразу, – мягко проговорил Ори. – Ты вовсе не бесполезен.

Кили только хмыкнул и, покачиваясь, пошел по коридору. Сзади послышался тяжелый вздох, звук шагов и на его плечо, останавливая, легла мягкая ладонь.

– Подожди…

Кили не стал дожидаться, пока Ори закончит фразу. Похмельная ярость мгновенно затопила его сознание, и дальше он действовал бездумно, так, как привык делать в пьяных драках. Дернувшись, он сбросил с плеча руку Ори, развернулся и с силой впечатал в грудь писца кулак. Ори сипло выдохнул, отшатнулся, ударился затылком о стену и сполз на пол. Всю ярость Кили тут же как волной смыло, он виновато заморгал, шагнул к Ори и открыл было рот, чтобы извиниться, и застыл, наткнувшись на полный боли и возмущения взгляд.

– Отойди от меня, – простонал писец, держась за голову.
– Я помогу, – пробормотал Кили, пытаясь ухватить его за руку.
– Не трогай его!

Кили вздрогнул, отшатнулся назад, вскинул глаза и залился краской. Кажется, они все здесь были. Слепо моргая в ярком свете факелов, он разглядел Бофура, Оина, Дори (тот сразу же бросился к стонущему брату и заквохтал как курица), рыжего Глоина, даже Бифур был тут. А потом гномы подались в стороны, и вперед вышел Фили.

– Я не хотел причинить ему боль, – сказал Кили. – Я только…
– Ты ему голову разбил, – выкрикнул Дори.
– Я не хотел!

Кили, тяжело дыша, смотрел на Фили и отчаянно желал оказаться как можно дальше отсюда – в своей комнате, в кабаке, даже где-нибудь под забором, в обнимку с бутылкой. Только бы не стоять тут, под пристальным и равнодушным взглядом брата.

– Я не хотел, – повторил Кили севшим голосом и прижал к груди пульсирующую болью руку. Светлые глаза Фили чуть потемнели, а потом он повернулся и махнул кому-то рукой.
– В темницу его.

Кили задохнулся от смеси ужаса и возмущения.

– Но я же не хотел! – выкрикнул он. – Ори, скажи им!
– И как у тебя только наглости-то хватает, Кили, – покачал головой Дори. – Как хорошо, что Торин этого не видит.

Кили вздрогнул и опустил голову. Все желание сопротивляться, доказывать свою правоту куда-то испарилось. Он стоял, кусая губы, и молча смотрел, как стражники надевают ему на руки цепи, а потом почувствовал несильный тычок в плечо и послушно пошел, куда повели. Ни на Фили, ни на старых друзей он больше не взглянул.

Кили почти не обратил внимания на дорогу, которой его вели, отметил только, что по пути им никто не встретился и усмехнулся про себя. Верные у Фили слуги, даже без приказа о чести семьи заботятся. Впрочем, какая разница, все равно кто-нибудь сболтнет, и уже к вечеру весь Эребор будет знать, что младший брат узбада сидит в темнице. Хорошо если при этом никто не назовет его убийцей. Кили припомнил звук, с которым затылок Ори врезался в камень и передернул плечами.

«Да вот еще», – мрачно подумал он. – «Я не хотел причинить ему вред. Просто не надо было меня трогать. Сам виноват. А меня из-за него в темницу. Эх, выпить бы сейчас».

Мысли Кили привычно перескочили на то, что вечером надо бы зайти к Лерру, попробовать новый самогон, а потом он чуть не застонал вслух. Его ведут в темницу! А это значит, что никуда он сегодня вечером не попадет. Но может Фили смилуется и не продержит его там дольше полуночи? Тогда еще вполне возможно успеть. Кили, звякнув цепями, задумчиво поскреб щеку и сморщился от боли в пораненной руке. Раньше Фили никогда не приказывал сажать его в темницу. Конечно, Кили при нем так себя никогда и не вел, но не сомневался, что брат был в курсе многочисленных драк. Хотя, может быть, благородный узбад не опускался до выслушивания сплетен? Кили провел языком по сухим, потрескавшимся губам и решил, что не станет об этом спрашивать, если вдруг Фили – хотя, с чего бы? – придет к нему.

Идущий впереди стражник вдруг остановился и Кили понял, что они пришли. Звякнули ключи, скрипнула, открываясь, тяжелая, окованная железом, дверь, и гном отступил в сторону, давая Кили пройти. Выбирать не приходилось и Кили, вздохнув, вошел в камеру. Стражник помедлил, вертя в руках ключи.

– Что-нибудь принести, – он запнулся, но все же закончил, – ваше высочество?

Кили снова облизал губы и хрипло попросил:

– Воды.

Стражник кивнул.

– И цепи сними.
– Не было приказа.

Кили коротко застонал, но спорить было бесполезно. Стражники получали свое весьма неплохое жалование прямиком из казны узбада, и никто из них не стал бы просто так им рисковать. Поэтому ему оставалось лишь смириться и ждать Фили.

А еще воду.

С этим стражник, к счастью, не обманул. Через некоторое время дверь снова отворилась и незнакомый гном поставил на пол большую деревянную кружку и миску, в которой, кажется, был хлеб и сыр. Кили не обратил на еду никакого внимания, бросился в кружке и в несколько больших глотков опустошил ее. Стражник только весело хмыкнул.

– Да, ваше высочество, опохмелиться бы вам не помешало.

Кили бросил на гнома злой взгляд, хотел было сказать, что это не его дело, но вместо этого спросил:

– А есть чем?

Стражник только головой помотал.

– Выпивка входит в довольствие только тем, кто несет службу на стенах – ну там, холодно, дождь, люди, опять же. В Горе же спокойно, так что нам не положено.
– Жаль, – вздохнул Кили и, прищурившись, посмотрел на собеседника. – А достать сможешь?

Тот только хмыкнул и помотал головой:

– И пытаться не стану. Узбад если узнает, голову с меня снимет. А уж то, что работу потеряю, как пить дать.
– Тогда что ты тут еще делаешь, – зло проговорил Кили.
– Мне кажется, он принес тебе поесть.

Услышав этот голос стражник мгновенно обернулся и склонился в поклоне, а Кили прищурился.

– Ну, сейчас я больше хочу выпить, – ответил он.

Фили не обратил на его слова никакого внимания, только протянул руку, забрал торопливо протянутый стражником ключ и приказал гному уйти.

Слушая, как удаляются тяжелые шаги, Кили внимательно рассматривал брата. Сколько они не встречались? Неделю, две?

– Почти три месяца, – словно угадав его мысли, сказал Фили. Кили удивленно вздрогнул и нахмурился.

Да нет же, не может быть. Еще неделю назад он встретил брата в кузнице, и они поссорились из-за узора, который Фили вытравливал на темной стали клинка. Кили он казался слишком легким, слишком неподходящим узбаду. Брат же только смеялся и качал головой. Он сказал еще, что никогда не думал, что его младший брат может быть таким по-стариковски придирчивым. Кили это очень обидело. Он что-то тогда сказал Фили – сейчас трудно было припомнить, что именно, – и глаза у того потемнели почти так же, как недавно в коридоре.

– Я не хотел причинить боль Ори, – вспомнив об этом, сказал Кили. – Ты ведь знаешь это?

Фили мгновение смотрел на него, потом вздохнул, вошел в камеру и прикрыл за собой дверь.

– Какой сейчас месяц, Кили? – негромко спросил он.

Кили удивленно взглянул на него и пожал плечами.

– Что значит какой? Месяц сбора урожая, конечно.

Фили привалился плечом к стене, потер ладонью глаза.

– Уже зима, брат.
– Что? – Кили удивленно уставился на него. – Ты… Да нет, не может быть. Я бы заметил.
– С тем, как много ты пьешь, вряд ли, – усмехнулся Фили, глядя на него.

Кили вдруг покраснел и попробовал непонятно зачем пригладить волосы. Фили только головой покачал.

– Хочу и пью, – буркнул Кили, отворачиваясь. – Тебе-то что с того.
– Ничего, ты прав, – легко согласился Фили. – Ты взрослый гном и вправе вести себя так, как тебе угодно.
– Вот именно, – хмуро кивнул Кили. – И ты не можешь вмешиваться в мою жизнь.

Он почти ожидал, что брат начнет возражать, станет говорить что-то o чести семьи, o достоинстве и прочем, o чем он уже не раз твердил ему, пытаясь уговорить бросить пагубную привычку. Но Фили промолчал. Он только пожал плечами, показывая, что не собирается развивать тему и сказал:

– Я решил, что мне нужен телохранитель.

Обида Кили мгновенно испарилась.
– Тебе кто-то угрожал?

В другой раз он, может быть, даже поморщился от испуга прозвучавшего в голосе, но не теперь. Фили никогда никого не боялся, он был сильным воином и если уж решил обзавестись телохранителем, значит, дело действительно серьезное. Но Фили только покачал головой.

– Нет.
– Тогда…
– Я решил, - перебил его Фили. – Неужели я что-то должен тебе объяснять?
Кили опустил глаза и помотал головой.
– Не слышу.
– Нет, узбад.

Пожалуй, впервые Кили назвал брата его титулом, впервые почувствовал, что тот действительно выше. Это было странно, непривычно, неприятно и будь он не так слаб, он обязательно бы вскинулся, придумал что-то обидное, показал характер. Но сейчас просто не было сил. Вдруг ужасно захотелось оказаться подальше отсюда – ну хоть в Дейле и пить, пока не забудутся жесткие, металлические нотки в голосе брата. Он чувствовал, как Фили сверлит его жестким взглядом и никак не мог поднять глаза, чтобы ответить тем же. Эх, ну хоть полкружки бы сейчас!

– Я уже подобрал кандидата, – вдруг услышал он и грустно покачал головой.
– Лучше Двалина никто бы не справился.
– Это правда, – Фили тяжело вздохнул и взгляд его перестал жечь Кили. – Но Двалина больше нет.
– И Торина, – откликнулся Кили
– Но есть мы, – жестко отрезал Фили. – Поэтому моим телохранителем станешь ты.
– Что?

От удивления Кили позабыл обо всем, вскинул голову и с удивлением уставился на брата.

– Но я же…
– Ты мой брат, – перебил его Фили. – Кому, как не тебе, я могу доверить свою жизнь?
– Но… как же…
– Ну, от бутылки придется отказаться, – пожал плечами Фили. – Не хочу, чтобы ты вдруг стал ловить зеленых гоблинов в тронном зале.
– Я еще не допивался до такого, – оскорбился Кили.
– Рассказывай, – совершенно по-мальчишески фыркнул Фили. – А месяц назад, когда ты разрубил на куски гобелен, изображающий Дарина, побеждающего орков? Что ты там орал? Что они вышли наружу и вот-вот до тебя доберутся?
– Тебе рассказали? – покраснел Кили.
– Это я отобрал у тебя меч, – пожал плечами Фили.
– Ты? – задохнулся Кили. – Но я не помню.
– Неудивительно, но уже неважно.
– Из меня получится очень плохой телохранитель, – покачал головой Кили.
– Тогда ты будешь сидеть здесь, пока не передумаешь, – легко сказал Фили и повернулся к двери. – Думаю, Дори будет счастлив.
– Я не хотел причинить Ори вред, – сказал ему в спину Кили.
– Но причинил, – Фили открыл дверь и шагнул за порог. – И думаю, ясно, что ты выберешь между кнутом и камерой.
– Кнутом? – слабо переспросил Кили. – Но я…
– Что ты? – резко обернулся Фили. – Стоит только захотеть – мне захотеть, – и завтра ты предстанешь перед палачом за попытку убийства.

Кили молчал и никак не мог отвести взгляд, завороженный светлыми глазами брата. А Фили продолжал говорить:

– Ты хотел сказать, что я пойду против закона только потому, что ты мой брат? Ты вообще помнишь, с кем говоришь?
– Да, узбад, – непослушными губами проговорил Кили.
– Вот и отлично, – Фили покрутил в пальцах ключ. – Времени тебе на раздумья – неделя. Потом я приду снова.


Дверь закрылась, щелкнул, запирая ее, замок, и Кили остался один. Устало выдохнув, он опустился на соломенную подстилку, хотел было потереть руками лицо, и только теперь сообразил, что забыл попросить Фили снять цепи. Впрочем, вполне вероятно, что брат бы этого не сделал, желая сильнее его наказать. И за что?! За неловкое движение? Кили зло скривился и передернул плечами. Да если бы он действительно хотел, он бы проломил Ори голову и был бы в своем праве. Нечего его хватать было.

«И тогда ты точно познакомился бы завтра, а то и сегодня, с палачом», – проговорил ехидный голосок в голове Кили. – «Хотя ты настолько бесполезен, что, возможно, это было бы к лучшему».
– Я не бесполезен, – покачал головой Кили.
«Бесполезен», – захихикал голосок.
– Нет! – выкрикнул Кили и чуть тише добавил. – Вон, даже Фили меня хочет сделать своим телохранителем.
«Интересно, зачем это ему?» – задумался голос. – «Ты ведь уже забыл, каким концом за меч берутся. Сделал бы тебя лучше своим дегустатором, все проще».

Кили хотел было что-то сказать, но передумал, подтянул колени к груди и оперся на них подбородком.

«Не хочешь разговаривать?» – правильно понял его голос. – «Ну ничего, тогда просто послушай. Более бесполезного гнома, чем ты, Эребор еще не видывал. Вместо того, чтобы помогать брату и остальным отстраивать ваш дом, ты только пьешь и дебоширишь. Прекрасный принц, что и говорить. Да даже если бы ты просто женился и настрогал детей, это принесло бы больше пользы, чем твое нынешнее существование. Но нет, зачем! Ты ведь у нас влюблен, правда? Отлично, теперь тебе можно все. Несчастная любовь ведь все на свете оправдывает».
– Я не знаю, – глухо проговорил Кили, утыкаясь лицом в колени. – Может быть.
«Конечно, ты не знаешь», – немедленно согласился голос. – «Ты уже ничего не знаешь, потому что последние мозги пропил. Ты пытался хотя бы попробовать что-то сделать?».

Кили покачал головой.

«Тогда в чем дело? Почему ты не нашел ничего лучшего, чем начать пить и сводить с ума единственного дорогого тебе гнома?»
– Я не буду говорить сам с собой, – пробормотал Кили.
«Будешь. Тебе ведь просто больше не с кем», – жалостливо проговорил голос. – «Никто из нормальных гномов говорить с тобой просто не захочет, а твои собутыльники…»
– Да пошли они.
«Вот именно, наконец-то».
– И ты пошел… пошла… тьфу, оставь меня в покое!
«Не дождешься».
– Я не хочу говорить и не буду.

Кили обхватил плечи руками, чувствуя, что его начинает потряхивать. Что ж такое-то, вроде в камере не холодно? Он попробовал плотнее завернуться в куртку, но помогло плохо.

– Отравили меня, что ли, – пробормотал Кили, провел рукой по лбу и удивленно уставился на влажные пальцы. Из холода его вдруг бросило в жар.
«Да кому ты нужен!» – презрительно фыркнул голос. – «Ты и сам прекрасно справлялся последние месяцы, а теперь просто прочувствуешь все последствия».
– Ты это про что?
«Про то, что выпить тебе надо и все пройдет».
– Да, выпить было бы неплохо, – сказал Кили, машинально ощупывая карманы. – Но нечего, а теперь я и к Лерру не попаду.
«Ах, как обидно», – съехидничал голос и исчез, оставив Кили в одиночестве.
– Ну наконец-то, – довольно буркнул тот. – Без тебя лучше.

Он попробовал было расслабиться, задремать, но тут в углу что-то зашуршало. Кили приоткрыл глаза, прищурился, пытаясь разглядеть, что там такое, но ничего не увидел.

– Мыши, что ли? Странно.

Кили мышей не боялся, а потому снова закрыл глаза. Шорох немедленно повторился, только теперь уже в противоположном углу.

– Мне все равно, кто ты, – как можно равнодушнее сказал Кили, силой воли удерживая глаза закрытыми. – Я спать хочу.

В углу все затихло, но прежде чем Кили успел порадоваться, что-то пробежало у него по ноге. Взвизгнув, Кили вскочил на ноги и прижался к стене, чувствуя, как бешено бьется сердце, огляделся, но в камере никого, кроме него, не было. По крайней мере, в тех ее частях, что он видел.

– Я не боюсь, – дрожащими губами выговорил Кили. – У меня и оружие есть. Вот.

Теперь он радовался, что не попросил Фили снять цепи. Быстро намотав их на кулаки, он прислушался, ловя малейший шорох. Кажется, кто-то тяжело шел по коридору, уровнем выше, из-под двери тянуло сквозняком, запахом подгоревшего свиного рагу и воска, а из караулки доносился стук костей по столу. В самой же камере было тихо – ни звука, кроме тяжелого дыхания Кили.

Сколько он простоял вот так, прижавшись к стене, с бешено бьющимся сердцем и вскинутыми в защитной стойке руками, Кили и сам не знал. Он только помнил потом, что вздрогнул и буквально отлетел в тот самый, так испугавший его угол, услышав, как в замке скрежещет ключ. Но это был всего лишь стражник. Он покосился на тяжело дышащего Кили, оставил на полу поднос с едой, и быстро вышел из камеры. Отвратительный запах горячей похлебки мгновенно наполнил небольшое помещение и Кили тяжело задышал ртом, пытаясь успокоить взбунтовавшийся желудок. Не помогло.

Следующие пару часов Кили тихо радовался, что отпрыгнул именно в тот угол, где стояло ведро, предназначенное для естественных отправлений организма, потому что если бы не оно, его бы вывернуло прямо на пол. Позывы накатывали волнами и, хотя утром его желудок был почти пуст, спазмы не прекращались. Последние несколько минут взмокшего Кили рвало уже одной желчью и ощущение было такое, будто желудок любой ценой собрался вырваться из тела. В те редкие минуты, когда он не стоял, скрючившись, над ведром, Кили сидел, привалившись лбом к блаженно прохладной стене. И что это он так не хотел в тюрьму? Здесь же так хорошо. Выпить бы еще.

«Выпить».

При этой мысли желудок слабо трепыхнулся и Кили торопливо склонился над ведром, но, кажется, организм уже устал, потому что ничего не произошло. Сплюнув вязкую слюну, Кили выпрямился и посмотрел в сторону подноса. Запах похлебки уже не казался настолько отвратительным, но его куда больше интересовала кружка с водой.

«Ну хоть бы стаканчик», – подумал Кили, подползая к подносу на коленях. Кажется, сегодня он уже такое проделывал. Или это было вчера? А впрочем, какая разница.
«Может быть, повезет?»

Но в кружке была только вода – чистая, прохладная. Кили едва подавил порыв швырнуть посудину в стену и сделал несколько глотков. Вода прокатилась по ободранному рвотой горлу, слегка его успокоив.

«Не то».

Кили отполз на подстилку, свернулся клубком и уткнулся лицом в свежую, пахнущую сладким медом солому. Удивительно, но от этого запаха не тошнило, и вскоре он уснул.

Следующего дня Кили не заметил. Его то снова рвало, хотя он совершенно ничего не ел, то преследовали странные шорохи, и от страха хотелось заплакать. Пару раз он впадал в ярость и бился о каменные стены, стучал в дверь, что-то бессвязно крича. Кажется, он чего-то требовал, потом, слабо скребясь на полу, просил, но точно Кили был не уверен. Периодически он проваливался в сон, который окутывал его сознание как липкая паутина, населял его странными, жуткими видениями. Кили снился Фили с разрубленным лицом, Торин, держащий в ладонях собственное трепещущее сердце. Снился сам себе, лежащий на поле боя, заваленный грудой трупов. Кили во сне чувствовал, как все труднее становится дышать, как все чаще стучит сердце, пытался столкнуть с себя тяжелые, скользкие тела, никак не мог и просыпался.

С колотящимся в горле сердцем, в промокшей от пота одежде, он садился на соломе и пытался успокоиться, но не получалось. Если видения покидали его измученный разум, тут же обострялся слух, говорящий Кили, что в камере совершенно точно есть кто-то кроме него. Кили никого не видел, но слышал движение, чувствовал приближение опасности и ничего не мог поделать, только сжаться в комок и зажмуриться – как в детстве, когда надеешься, что одеяло спасет тебя от чудовищ. В эти мгновения он был согласен даже на то, чтобы снова вернулся ехидный внутренний голос, только чтобы не быть одному. Увы, в этом ему было отказано, хотя пару раз ему казалось, что он чувствует легкие прикосновения к плечам, чьи-то руки гладили его по голове, но Кили только скулил и сильнее сжимался, и руки исчезали.

Счет времени Кили потерял еще в самом начале, и чем дальше, тем сильнее ему казалось, что в этой камере он находится уже вечность. Поэтому, когда сквозь гул крови в ушах прорвался скрежет открываемой двери, Кили удивился. Кажется, ему что-то сказали – он не понял ни слова, только смотрел на приближающуюся темную фигуру. Свет факела слепил глаза и Кили невольно жмурился, а потому совершенно пропустил момент, когда кто-то подошел к нему вплотную и ухватил за плечи, пытаясь поднять. Кили негромко вскрикнул, дернулся, пытаясь вырваться, и, в полной уверенности, что те создания, что шуршали по углам, обрели плоть и пришли его убить, потерял сознание.

В следующий раз он открыл глаза в просторной, залитой светом свечей комнате, поморгал, пытаясь понять, не чудится ли ему, и приподнялся на локтях. Тело было вялым и болело так, словно Кили сбросили с высокой горы, а потом еще и потоптались по раздробленным костям. Застонав, он упал обратно на подушку и услышал шаги, а через миг над ним нависло лицо Оина.

– Проснулся, – буркнул старый лекарь, пощупал лоб Кили, что-то прошептал и, кивнув, собрался было отойти, но Кили ухватил его за руку. Точнее, попытался. Пальцы были слабыми, и вместо крепкой хватки получилось скорее слабое пожатие.
– Где я? – прошептал он.
– Не в тюрьме, – хмыкнул Оин, посмотрел в жалобные глаза Кили и вздохнул. – Ну и начудил ты с собой, парень. Я тебя насилу откачал. Будь ты послабее, точно помер бы, а так ничего, будешь жить. Ты вообще не смотрел, что пьешь?
– Самогон, – просипел Кили, подумал и неловко дернул плечом. – Кажется.
– Вот именно, что кажется, – покачал головой Оин. – И братец твой хорош. От зелья кто ж таким способом отучает, постепенно надо было. Эх вы, наследнички.

Кили прикрыл глаза и сглотнул. Меньше всего ему хотелось вспоминать эти несколько дней. Оин, кажется, его понял, потому что только снова покачал головой.

– Пить, есть хочешь? – спросил он.

Кили прислушался к себе – есть совершенно точно не хотелось, а вот пить… Кажется, он выпил бы целую реку.

– Пить.

Он попробовал приподняться, но снова ничего не вышло, и Оин напоил его, поддерживая под голову. Обливаясь, Кили жадно глотал воду и думал, что никогда и ничего вкуснее не пил.

– Вот так, – улыбнулся ему старик. – А теперь отдыхай. Тебе просто надо хорошенько выспаться. Все будет хорошо.
– Спасибо, – пробормотал Кили, зевая. – Но только вряд ли.

Он еще услышал, как мягко хмыкнул Оин, проворчал что-то вроде «мальчишки», а потом Кили уснул.

Старый лекарь почти не обманул. Кили и вправду с каждым днем чувствовал себя все лучше. Его уже не ломало, не бросало в жар, он даже потихонечку начал есть.

«Волноваться не о чем», – довольно улыбался ему Оин, и Кили послушно кивал.

Однако, на самом деле, причина для волнения у него была. За все это время, что Кили провел в лазарете у Оина, Фили ни разу к нему не пришел. Кили несколько раз открывал рот, чтобы начать задавать вопросы, но так и не решился, а сам Оин молчал.

– Ну что же, – сказал он на пятый день лечения. – Тело твое в полном порядке. Вот не зря говорят, что гномы из камня сделаны. Был бы ты человеком, тебе бы повезло куда меньше. Впрочем, – старик нахмурился, – если ты будешь продолжать в том же духе, тебя ждут большие проблемы.
– Я не буду, – пробормотал Кили, отводя глаза.

Он чувствовал, как Оин сверлит его взглядом, но, к счастью, старик ничего больше ему не сказал. Отойдя от кровати, он загремел какими-то склянками на столе, не обращая на своего пациента никакого внимания. Кили немного посидел на постели, а потом потянулся за аккуратно сложенной на стуле одеждой и удивленно заморгал. Это была не его старая, заляпанная и засаленная одежда. Эта – была новой, чистой, мягкой: рубаха из синей шерсти, теплые, черные штаны, длинный жилет с карманами. Только сапоги остались старыми, да и то их вычистили так, что на мягкой коже не осталось ни пятнышка. Кили быстро оделся, наслаждаясь приятным ощущением чистой ткани, и встал.

– Ну, я пойду, – неуверенно сказал он.
– М? – Оин даже не обернулся в его сторону. – А, да. Иди-иди.

Кили несколько мгновений помялся на пороге, а потом вышел. Что делать и куда ему идти он просто не представлял, поэтому решил пойти в свои покои, сделал несколько шагов и тут же был остановлен громким окликом. Обернувшись, Кили увидел торопливо шагающего к нему Нори.

– Куда собрался?

Кили пожал плечами, не зная, что ответить, подумал и спросил:

– Как Ори? С ним все в порядке?

Нори пристально взглянул на него и Кили потупился.

– Жив, хотя соображает, кажется, не очень хорошо.

Кили испуганно вскинулся и увидел, что Нори криво ухмыляется.

– Он просил Фили за тебя, – пояснил гном и пожал плечами. – Ну точно, из ума выжил. Ладно, это его дело, идем.
– Куда?
– К твоему брату. Или ты уже забыл, что все еще под арестом?
– Я помню, – тяжело сказал Кили.
– Ну, тогда пошли.

Никогда еще путь до покоев узбада не казался Кили таким коротким. Он, кажется, не успел даже ни о чем подумать, а Нори уже стучал в двери. Через миг они услышали спокойный голос, разрешающий войти, и Кили, стараясь выглядеть уверенно, вошел в комнату.

Он не помнил, когда был здесь в последний раз, а потому огляделся. Вроде бы ничего не изменилось – та же широкая кровать в углу, старый дубовый стол, несколько стульев, шкура, небрежно брошенная у горящего камина. Кили только головой покачал, увидев, что мех пропален в нескольких местах, но промолчал. Он продолжал неторопливо оглядывать комнату, прекрасно понимая, что делает это лишь для того, чтобы не смотреть на брата. Впрочем, Фили тоже на него не смотрел. Он коротко кивнул Нори.

– Спасибо. Ты можешь идти. И скажи Дори, что я еще раз благодарю его.

Нори кивнул в ответ, поклонился и, не взглянув больше на Кили, вышел из комнаты.

Тишину, повисшую в воздухе, казалось, можно было резать ножом, но Кили никак не мог придумать, с чего бы начать разговор. Но, оказалось, что у Фили не было намерения его мучить.

– Оин сказал, что ты в порядке, – глядя на Кили, сказал он. – Завтра приступим к тренировкам.
– Что? – удивился Кили. – К каким тренировкам?

Спокойствие в глазах Фили сменилось усталостью.

– Значит, ты отказываешься.
– От того, чтобы быть твоим телохранителем? – торопливо спросил Кили и слабо улыбнулся. – Нет, но это…
– Какие у тебя еще есть причины для возражений, кроме того, что ты слабак? – перебил его Фили.
– Я не слабак, – возразил Кили, чувствуя, что начинает закипать.
– Это мы обсуждать не будем, – отрезал брат. – Ну, так какие?

Кили пожал плечами.

– Значит, никаких, – кивнул Фили. – Тогда завтра с утра начнем тренировки. Хотя, если ты не хочешь…

Кили взглянул ему прямо в глаза.

– А если не хочу?
– Твое право. Тогда сегодня же ты должен будешь покинуть Эребор.
– Что?
– Покинуть Эребор, – повторил Фили, все так же спокойно и устало глядя на него. – Не волнуйся, золота я тебе дам.
– Но… – Кили растерянно захлопал глазами, взъерошил волосы на затылке, – но куда же мне идти?
– Куда захочешь, – махнул рукой Фили. – Мир большой.

Кили на мгновение воочию увидел себя, бредущим по дорогам Средиземья, и его замутило. Остаться совершенно одному, без Фили, без дома, пусть даже с карманами, полными золота? Да ни за что!

– Я не хочу никуда идти, – пробормотал он.
– Что? – Фили слегка наклонился вперед. – Громче.
– Я не хочу никуда идти, – громче повторил Кили, замялся, и закончил уже тише. – Прошу, позволь мне остаться.

Фили поднялся из кресла, в котором сидел, и подошел к брату. Он всегда был ниже ростом и Кили, бывало, подсмеивался над тем, что негоже узбаду смотреть снизу вверх ни на кого из своих подданных, даже на брата. Сейчас он ощущал себя так, словно стоит перед Фили на коленях.

– Я дам тебе много золота, – негромко проговорил Фили, словно уговаривая брата. – Отправишься, куда захочешь – ну, хоть в Синие Горы, к матери.
– И что я ей скажу? – тоскливо усмехнулся Кили. – Что допился до того, что собственный брат меня выкинул?
– Ты можешь ничего ей не говорить.

Кили только снова усмехнулся.

– Не я, так кто-нибудь другой найдется. Правда, она разными дорогами путешествует.
– Тут ты прав, – согласился Фили и отошел к камину. – Значит, завтра с утра начнем тренировки.
– Хорошо.

Кили кивнул и повернулся, чтобы уйти.

– Постой, – приказал Фили, и Кили послушно замер. Фили потер лоб и вздохнул. – Я не хочу, чтобы ты жил в своих покоях. Спать ты будешь здесь. Завтра я распоряжусь поставить тебе кровать, а сегодня придется потерпеть.
– Лягу на шкуре, – покорно кивнул Кили. – Только… тебе не кажется, что это слишком?
– Не кажется, – отрезал Фили. – Телохранитель должен быть рядом, так что смирись.
– Да я и не возражаю, – слабо пожал плечами Кили, потер глаза и зевнул.
– Есть хочешь?
– Нет.
– Хорошо.


Фили подошел к кровати, стащил с нее подушку, одеяло и бросил на шкуру. Из камина тут же вылетела искра, подпалив темную шерсть.

– Дымоход, что ли, плохо работает? – пробормотал Кили. – Я тут ночью не сгорю?
– Нет, только подвялишься, – хмыкнул Фили и вдруг предложил: – Хочешь лечь со мной?

Кили, краснея, замотал головой и только потом спохватился, сообразив, что мог обидеть брата. В конце концов, они всегда спали рядом, иногда сплетясь в такой плотный клубок, что непонятно было, где чьи руки и ноги. Теперь это казалось Кили невообразимо далеким. Фили, наверное, тоже, потому что он коротко глянул на брата и пожал плечами.

– Завтра, прямо с утра, – напомнил он еще раз и Кили едва подавил раздражение.

Расстегнув пояс, он бросил его на стул, стащил жилет, сапоги и улегся на медвежью шкуру, укрылся и довольно вздохнул. Неплохо, очень даже неплохо. Уж точно не хуже, чем на жесткой койке в лазарете или на соломе в темнице. При мысли о темнице Кили замутило, он несколько раз глубоко вздохнул и приказал себе об этом не думать. Краем уха он еще некоторое время прислушивался к тому, что делает Фили, а потом уснул.

Разбудил его довольно чувствительный пинок в бок. Кили мгновенно вскинулся, сел, попытался обернуться и, запутавшись в одеяле, повалился на спину, услышал короткий смешок и проснулся окончательно.

– Хороший у меня будет телохранитель, – фыркнул Фили.
– А я и не напрашивался, – буркнул Кили.
– Кажется, я предоставил тебе право выбора, – жестко отрезал Фили.

Кили кивнул, встал и потянулся, разминая еще сонные мышцы.

– Идем.

Фили уже стоял у дверей. Кили хотел было спросить, а как насчет завтрака, но, глядя в мрачное лицо брата, не решился.

Чуть позже он, в неизвестно который раз кувырком летя на пол тренировочного зала, отсутствию завтрака даже радовался. Столько ударов он не получал… да что там, никогда. Фили словно решил показать все, на что способен и будь у него настоящий меч, Кили бы давно лежал на полу аккуратно нарубленный на сотню кусочков. Впрочем, может быть, так еще и будет, когда дело дойдет до боевого оружия. Кили утешал себя только словами брата о том, что ему нужен телохранитель и никак не мог понять – зачем? Зачем Фили, с таким мастерством, с такой силой, еще и телохранитель? Да он сам целое войско способен раскидать и уйти невредимым.

«Ты так и про Торина с Двалином думал», – подумал он вдруг, вздрогнул и снова пропустил удар.

Рукоять тренировочного меча безо всякой жалости врезалась ему в живот и Кили, задохнувшись, упал на колени, закашлялся и опять порадовался, что ничего не ел, иначе бы его точно вырвало.

– Ты совсем позабыл с какого конца браться за меч, – бросил стоящий над ним Фили.

Кили только слабо помотал головой.

– Тогда вставай.

Опираясь на меч, Кили поднялся на ноги, чувствуя, как предательски дрожат колени и вскинул свое оружие, пытаясь не показать слабости. Впрочем, он не сомневался, что Фили видит его насквозь. И, действительно, брат не стал больше нападать, только вздохнул и отступил назад.

– Ладно, хватит на сегодня.

Кили постарался ничем не выдать своей радости, только выдохнул и отбросил с лица взмокшие волосы.

– Начал бы ты косы плести, неудобно ведь.

Кили чувствовал на себе внимательный взгляд брата, но в ответ упорно не смотрел, опасаясь, что в его глазах Фили увидит ту огромную усталость, что он сейчас испытывал. Он даже отвечать не стал – голос бы точно его выдал, и просто пожал плечами.

– Дело твое, – тут же отступился Фили. – Но если ты думаешь, что дальше будет легче, то ошибаешься.
– Ты же сказал, что на сегодня все? – все-таки проговорил Кили.
– Для меня – да, – усмехнулся Фили. – У меня еще множество других дел. А ты передохни и займись луком.
– Ох, – только и сумел сказать Кили.

К вечеру у него болело все – руки, плечи, грудь. Хуже всего, конечно, приходилось тем местам, которые познакомились с мечом Фили, но Кили терпел. Он терпел, пока брат с пристрастием расспрашивал его o том, что он делал днем, как понравился ему лук, специально для него найденный в оружейной. Фили спросил даже, что он ел.

– Не хочу, чтобы вокруг думали, что я морю своего телохранителя голодом, – пояснил он свой интерес, смерив Кили взглядом с ног до головы. – А то что-то ты отощал.
– Нравятся толстые? – не выдержал Кили. – Только я тебе не корову.

К его огромному удивлению Фили только рассмеялся.

– Я люблю молоко, если ты еще помнишь, – сказал он.

Кили только молча кивнул.

В эту ночь он никак не мог уснуть. Мышцы ныли, болели, пальцы то и дело сжимались, точно пытаясь обхватить рукоять невидимого меча, а мозг просчитывал поправку на ветер. И так длилось почти до самого рассвета, пока Кили, наконец, не задремал. Впрочем, сон не принес ему отдохновения. Он был наполнен огнем, страхом и звоном оружия. Кили не хотел видеть то, что разворачивалось перед ним во сне. Но отвернуться, избавиться от зрелища никак не мог. Алым полотном лилась на снег кровь, крики умирающих терзали слух и Кили сам стонал, в отчаянье глядя на то, как умирают его друзья. Он ничем не мог им помочь, не мог защитить.

«А ведь ты поклялся», – услышал он громовой голос, прорезавший серое, глухое небо. – «Ты поклялся!»

Кили всхлипнул и проснулся. Дрожа от страха и холода, натянул на себя одеяло, свалившееся, пока он метался на постели и попробовал снова уснуть, но никак не получалось. Он вертелся на кровати и все время слышал этот страшный, обвиняющий голос.

– Я виноват, я знаю, – шептал он, глотая слова. – Но я ничего не могу поделать. Ничего!

Рядом горел камин - Фили как будто знал, что после Битвы Кили постоянно мерзнет по ночам, а может, и сам мерз. Однако сейчас Фили спокойно сопел на соседней кровати, в коридоре тоже было тихо, и Кили изо всех сил постарался позабыть видения ночи.

– У меня новая жизнь, – беззвучно прошептал он. – Я больше не подведу брата. Никого не подведу.

Он машинально облизал губы, закрыл глаза, приказал себе уснуть, и пусть не сразу, но у него получилось. Пусть даже для этого пришлось вызвать прекрасное, успокаивающее видение прозрачного, пахнущего можжевельником самогона, льющегося в пузатый кубок.

На следующее утро все повторилось. И на следующее, и еще через одно. Кили просыпался (на третье утро даже без бодрящего пинка брата), тренировался до седьмого пота, что-то ел, снова тренировался, а вечером падал на свою кровать как подкошенный. Плюс в его новой жизни был только один – через несколько дней ему практически перестали сниться сны. Точнее, наутро он их не помнил. С Фили они почти не разговаривали, если не считать кратких приказов во время утренних боев, хотя иногда Кили ловил на себе мрачный взгляд брата и понимал, что, наверное, опять полночи метался на кровати. Кили сжимал зубы и не поддавался искушению спросить, так ли это, а Фили ничего не говорил. Сам он, насколько мог судить Кили, спал спокойно, и Кили отчаянно ему завидовал. Уснуть без того, чтобы не представить стакан можжевеловки, ему по-прежнему не удавалось. Добро, хоть днем тянуть почти перестало.

Через пару недель тренировок Кили почувствовал, что сила возвращается. Мечи, топоры, лук – любое иное оружие, до которого можно было додуматься, учитывая обширные запасы оружия в Эреборе – Кили попробовал все. Легче всего оказалось восстановить умение стрелять. Как только перестали трястись руки, Кили снова стал попадать в яблочко, чему радовался как ребенок. Топоры и ножи тоже покорились быстро, а вот меч…

Впрочем, возможно дело было в том, что на мечах он бился только с Фили. Раз за разом Кили выходил против него и каждый раз проигрывал, причем Фили для этого даже не приходилось прикладывать особых усилий. Его удары были четкими, выверенными и очень сильными, и, в очередной раз поднимаясь с пола, Кили только вздыхал про себя, понимая, что никогда не сможет сравниться с братом. А еще он понимал, что так было всегда, просто раньше Фили щадил его самолюбие и не показывал все, на что способен, а теперь перестал. И каждый раз после боя он только тяжело вздыхал, качал головой и уходил. И Кили понимал, что снова ни на шаг не приблизился к тому, чтобы перестать разочаровывать брата.

– Фили просто хочет, чтобы ты поскорее восстановился, поэтому так тебя мучает. Ты ведь это понимаешь?

Кили вздрогнул, обернулся и тут же расслабился, увидев перед собой Ори. Молодой писец слегка улыбался и в его глазах Кили не увидел ни обвинения, ни насмешки.

– Я думаю, этого никогда не произойдет.

Кили пожал плечами и отвернулся, чтобы поставить меч в стойку.

– Глупости, – отозвался Ори. – Ты себя со стороны не видишь.
– А что, надо? – кисло спросил Кили.
– Да, ты очень изменился. Поверь, это все заметили.

Ори легонько коснулся плеча Кили, заставляя снова повернуться.

– И Фили тоже это видит. Я думаю…
– Что? – перебил его Кили. – Что он будет мной гордиться? Да было бы чем. Я ведь сам, своими руками все уничтожил все, что было хорошего.
– Я тебя жалеть не стану, – помолчав, сказал Ори. – Просто… ты должен помнить, что все, что разрушено, можно построить заново. И кто сказал, что оно не будет крепче? Тем более, что фундамент-то цел.

Кили только покачал головой и вдруг, покраснев до корней волос, попросил:

– Прости меня. Я не хотел причинять тебе боль. Ну, тогда.
– Да, я знаю, – кивнул Ори и машинально потрогал затылок. – Но это было неприятно. Дори меня чуть не до смерти запоил своей ромашкой.
– Прости, – снова повторил Кили.
– Рука у тебя тяжелая, – хмыкнул Ори. – Ты станешь хорошим телохранителем для Фили.

Он еще раз улыбнулся Кили, кивнул, и вышел из зала. Кили еще несколько мгновений смотрел ему вслед, а потом, вздохнув, пошел завтракать. Ему предстоял целый день утомительных тренировок. А вечером он, наконец, собирался поговорить с братом.

Однако вся его уверенность чуть не испарилась, стоило ему лишь войти в комнату и увидеть хмурое лицо Фили. Инстинкт подсказывал не вмешиваться, но беспокойство перевесило.

– Что-то не так? – негромко спросил он, подсаживаясь к столу.

Фили перевел на него равнодушный и усталый взгляд, и Кили понял, что ответа вряд ли дождется. Но не отступился.

– Если ты хочешь, чтобы я стал твоим телохранителем, ты должен все мне рассказывать. Иначе как я буду знать, от чего тебя защищать?

Фили только коротко хмыкнул.

– А то, что я тебя на мечах до сих пор победить не могу, – продолжил Кили. – Ничего не значит. Зато ты против меня с луком ничего не стоишь.
– Это правда, – коротко кивнул Фили. – Вот только лук не слишком-то приспособлен для ведения боя в помещении.
– Найду самострел, – немедленно согласился Кили. – Не принято, конечно, но наплевать. Завтра же отыщу, чтобы…
– Кили, – устало перебил его брат. – Да не будешь ты никаким телохранителем. Это все… Забудь, в общем.

Кили откинулся на спинку стула и приподнял брови, стараясь выглядеть спокойно, хотя внутри все сжималось от боли.

– Нашел кого-то получше? Познакомь, чтобы я смог оценить этого невероятного мастера.
– Никого я не нашел, – нехотя ответил Фили.
– Тогда в чем дело? Я что, зря ломался на этих тренировках?
– Кили…
– Я понимаю, – у Кили все внутри дрожало, но он решительно перебил брата. – Я слишком… Я опозорил наш род и тебе не хочется видеть меня. Так? Но… но зачем тогда было все это? Для чего?

Фили только пожал плечами и Кили вдруг ощутил, что начинает злиться.

– Завтра же я встану рядом с тобой, – хмурясь, проговорил он. – И ты мне не помешаешь.
– Нет, – покачал головой Фили. – Ты не готов.
– Хорошо, – немедленно отступился Кили. – А когда буду?
– Никогда.

Кили несколько мгновений смотрел брату в глаза, а потом опустил голову, сглотнул и поднялся на ноги, отошел к камину.

– Не понимаю я тебя, узбад. Зачем возиться со мной, если не собираешься использовать?
– Я предлагал тебе уйти, – немного невпопад сказал Фили за его спиной, и Кили показалось, что он слышит в его голосе неуверенность и нежность. Наверное, показалось.
– Уйти, – фыркнул Кили, поворачиваясь. – А я вот не хочу уходить! И не позволю…

Он захлебнулся воздухом, словами, но мотнул головой и твердо закончил:

– Ты от меня не избавишься.

Фили молчал, пристально глядя на него и Кили не отводя глаз, твердо и уверенно смотрел в ответ. Отчего-то ему казалось, что именно сейчас, в эти мгновения, между ними происходит что-то важное, что-то, чему он не мог найти названия, но верил, что так и есть, и не отводил глаз. Он знал, что нужен брату и больше не собирался его подводить. Неожиданно для – да даже для самого себя, – он вдруг сделал два шага вперед и опустился на колени, уткнулся лицом в колени Фили и услышал изумленный вздох.

– Прости меня, брат, – глухо пробормотал он. – Я так тебя подвел. Я всех подвел.

Кили едва сдержался, чтобы не разрыдаться, когда почувствовал легкое прикосновение к волосам.

– Ты никого не подвел, брат, – услышал он вдруг и чуть не задохнулся, поняв, что Фили впервые за все эти дни назвал его так.
– Подвел, – мотнул головой Кили. – Тебя, всех. Я подвел… Это я… это по моей вине…

Фили вдруг ухватил его за плечи и заставил выпрямиться. Кили, моргая повлажневшими ресницами, взглянул на него.

– Я знаю, что ты винишь себя в смерти Торина, – негромко проговорил Фили. – Но это не так. Это просто судьба.
– Нет, – помотал головой Кили и вздохнул. – Я ведь был рядом, я должен был защитить его, но мог только смотреть, как он умирает.
– Ты был ранен, – возразил Фили. – Ты не виноват.
– Двалин тоже был ранен, но он дрался. И ты тоже.
– Ты был ранен, – снова повторил Фили. – Я видел, как копье пробило тебе бок. С такой раной много не навоюешь.
– Я должен был, – упрямо сказал Кили.
– Ты должен был быть рядом со мной, – перебил его Фили. – Ты должен был помогать мне, а не оплакивать… – он вдруг зажмурился, а когда снова открыл глаза, то Кили увидел в них слезы. Впрочем, брат тут же попытался усмехнуться. – Я всегда знал, что ты слишком сильно его любишь.
– Что? – захлопал глазами Кили. – Кого?
– Торина! – почти выкрикнул Фили и оттолкнул Кили так, что тот чуть не упал. – И не смей возражать, я все знаю. Я видел вас!
– Но…
– Видел, – упрямо повторил Фили. – На галерее, в ночь перед тем, как дядя уезжал в Железные горы. Ты был пьян, да и он навеселе, и вы… вы целовались.
– Ох…

Кили смог только беспомощно выдохнуть и покраснел.

– Фили… это…
– Только не надо говорить, что глаза меня подвели, – фыркнул Фили.
– Не подвели, – кусая губы, подтвердил Кили. – Все это и правда было. Мы целовались. Точнее, я целовал Торина.
– Торин был достоин твоей любви, – тоскливо улыбнулся Фили и пожал плечами. – А ты – его. Ничего удивительного, что он тебе ответил.

Кили глубоко вздохнул, зажмурился, точно собираясь нырять в ледяную воду, и сказал:

– Он мне не ответил. Потому что я целовал не его. Я очень много тогда выпил, потому что собирался признаться в любви. Вот только не Торину.

Кили распахнул глаза и посмотрел на Фили.

– Я думал, что целую совсем другого гнома. Тебя.

Он рассмеялся и потер ладонью лицо.

– Я целовал Торина, а потом назвал его твоим именем. Наверное, ты этого уже не слышал, – Фили медленно покачал головой, а Кили, не обращая внимания на его жест, улыбнулся. – Ох и задал мне тогда Торин трепку, так врезал, что я протрезвел сразу, а потом он еще полночи мне мозги пытался вправить, говорил, что эта любовь запретна, что я никогда не смогу…

Кили не стал заканчивать, только махнул рукой и опять усмехнулся.

– В общем-то, он был прав.

Он замолчал, пытаясь предсказать, как же теперь поведет себя Фили – ударит его, прогонит? – Кили был готов ко всему. Но не к тому, что услышал.

– А я тут жениться собрался.

Кили удивленно заморгал.

– И на ком?

Фили пожал плечами и протянул руки к огню камина.

– Три девушки было, очень красивых.
– Не сомневаюсь, – грустно кивнул Кили. – И когда свадьба?
– Нескоро, – пожал плечами Фили. – Я передумал.
– То есть ты сначала искал себе жену, а потом передумал? – удивленно переспросил Кили. – Почему?
– Потому что передумал, – повторил Фили.
– Это я понял, – кивнул Кили. – Но почему?
– Потому что не ко времени, – пожал плечами Фили и повернулся к нему. – И теперь я понимаю, что поступил верно.

Он медленно приблизился к Кили, постоял, покачиваясь с носка на пятку, заложив руки за пояс.

– Значит, там ты целовал меня, – негромко сказал он. – А здесь решишься? Думаю, нет. Ну так я помогу.

Кили успел только удивленно приоткрыть рот, когда вдруг почувствовал на своих губах губы брата.

– Вот так, – проговорил Фили, отстраняясь, и чуть наклонил голову.

Кили смущенно улыбнулся, протянул руку и коснулся его волос, пропустил тяжелые светлые пряди между пальцев.

– Да, жениться тебе пока точно не стоит, – проговорил он.
– Это почему же? – сам себе противореча, спросил Фили.
– Потому что я не хочу соперниц, – решился Кили. – Потому что я сам хочу быть с тобой рядом. Ты позволишь?

Фили долго смотрел на него, а потом кивнул, и Кили вспыхнул от радости и восторга. Он еще никогда не чувствовал себя таким счастливым, таким уверенным.

– Я больше никогда не подведу тебя.
– Я знаю, – улыбнулся Фили. – Мне во многом понадобится твоя помощь, а пока…

Он властно ухватил Кили за затылок и привлек к себе, целуя. Сердце Кили пело от восторга, когда он, послушно приоткрыв рот, позволил языку Фили проникнуть внутрь, когда попытался ответить. Ему казалось, что он вот-вот расплавится в объятиях брата, а тот не медлил и уже проник теплыми ладонями ему под рубашку, погладил живот. Кили застонал ему в губы, но Фили только довольно хмыкнул и повел рукой ниже, проникая за пояс его штанов. Кили дернулся, почувствовав прикосновение внизу живота, но не отстранился, только подал бедрами вперед, пытаясь усилить контакт.

Фили ласкал его умело, уверенно, как будто не в первый раз, а Кили мог только стонать и подставляться. Он пытался отвечать, пытался гладить брата, но сил хватало только на короткие поцелуи. Впрочем, кажется, Фили все равно был доволен. Каждый раз, открывая глаза, Кили видел, как он улыбается, и снова жмурился. Он кусал губы, но стоны все равно прорывались, становились все громче, и он понял, что продержаться хоть сколько-нибудь долго не удастся. Тогда, собрав последние силы, он прижался к Фили, сжал пальцы вокруг его колом стоящего члена и несколько раз провел снизу вверх, услышал громкий стон, почувствовал на пальцах горячее семя и тут же кончил сам.

Немного отдышавшись, он отстранился, неожиданно смутившись, принялся обшаривать комнату глазами, пытаясь отыскать что-то, обо что можно обтереть руку.

– Держи.

Фили сунул ему в руки полотенце и принялся поправлять одежду.

– Так, значит, я могу завтра встать рядом с тобой у трона? – осторожно спросил Кили.
– Нет.

Фили вскинул голову и улыбнулся, увидев ошеломленное лицо Кили.

– Пока еще нет. У меня есть для тебя другое задание.

Кили мгновенно напрягся.

– Тебе грозит опасность?

Фили подумал и кивнул.

– Что-то вроде того.
– И…
– У одной из моих невест оказались слишком обидчивые братья, – проговорил Фили. – Они хотят меня убить.

Кили удивленно уставился на него, подумал, и медленно покачал головой.

– Убить узбада… Зачем? Какую выгоду это им принесет?
– А вот об этом ты узнаешь от них, – улыбнулся Фили.

Кили прикусил губу и задумался. Фили не выглядел обеспокоенным, даже наоборот, довольным и расслабленным. Значит, ничего серьезного произойти не могло?

– И давно ты знаешь об этом заговоре? – осторожно спросил он.
– Нори принес новости еще с месяц назад.
– И ты ничего не сделал?
– Все сделаешь ты.

Кили несколько мгновений непонимающе смотрел на спокойно улыбающегося брата, а потом его осенило.

– Я не стану этого делать. Я не хочу их убивать.

Улыбка исчезла с лица Фили.

– Твое право.

Он отодвинул Кили в сторону, подошел к кровати, сел и стал разуваться.

– Завтра пойдешь в сокровищницу, – сказал он, зевая, – возьмешь денег и отправишься, куда захочешь.

Кили сглотнул и попросил:

– Не прогоняй меня, пожалуйста.
– А зачем ты мне нужен? – Фили потянул с плеч куртку. – Ты ведь не собираешься выполнять мои приказы.

Кили подошел, опустился перед братом на колени и осторожно положил ладони на его колени, умоляюще посмотрел в глаза.

– Пожалуйста, – он повел ладонями выше, аккуратно сжал бедра Фили, услышал довольный выдох.– Не приказывай мне, брат. Попроси.

Фили наклонился, приподнял его голову и взглянул в глаза. Кили опять показалось, словно его утаскивает в омут и теперь он не был против.

– Я твой король, – услышал он.
– Ты мой брат, – едва слышно, проговорил Кили и потянулся к теплым твердым губам.

Когда поцелуй закончился, Кили едва дышал, а Фили довольно улыбался. Он потянул Кили вверх, усадил к себе на колени и погладил по спине.

– Я твой король, – снова повторил он, и Кили слегка кивнул, чувствуя, как руки Фили сжимают его ягодицы. Возбуждение накатило с такой силой, что он не выдержал, застонал, цепляясь за плечи брата.
– Да.

Фили улыбнулся и зарылся лицом в изгиб его шеи, и Кили снова застонал, почувствовав, как влажный язык вылизывает кожу.

– Что ты сделаешь для меня?
– Все.

Фили рывком уложил Кили на спину, навис сверху, внимательно глядя ему в глаза, и неожиданно отстранился.

– Тогда давай обсудим детали.

Распаленный Кили застонал от разочарования.

– А потом я тебя трахну, – успокоил его Фили.

Кили покраснел, но нашел в себе силы ответить.

– Думаешь, я что-нибудь запомню?
– А ты постарайся, – рассмеялся Фили, поглаживая его бедро. – Ты же мой телохранитель.

Кили медленно кивнул, сел на постели, стараясь не обращать внимания на переполняющее тело желание, и приготовился слушать.

запись создана: 15.01.2014 в 14:29

Вопрос: ?

1. <3		19	(100%)
Всего:		19

---

[JRRT Secret Santa]

Подарок для  Lalayt ♥

Название: Светлая голова
Герои/пейринг: Торин/Фили (ER)
Категория: слэш
Рейтинг: G/PG-13
Размер: ~1200 слов
Саммари: зарисовка о короле и наследнике в пост-БПВ Эреборе.

- Дальше, - коротко произносит король.
- Дальше с Даином говорили, - отвечает наследник. - Я слегка опасался, как выйдет - по вам с ним никогда не понять было, то ли ладите вы, то ли из-за родства только друг друга и терпите. Да и Балин сказал...
А уж что Двалин сказал... А уж Глоин!
Хотя сейчас важно, что скажет и подумает Торин.
А Торин несколько недель пробыл в беспамятстве - сперва вовсе без чувств, потом в лихорадке, потом одурманенный целебными зельями - и лишь в последние дни остается в ясном сознании достаточно долго, чтобы можно было говорить о делах.
Позавчера и вчера вместе с Фили был Балин, и о том, что происходило после сражения и что делается сейчас в Эреборе и за его пределами, король знает теперь достаточно хорошо и подробно.
Сегодня Торин расспрашивает племянника одного, и знать хочет уже совершенно иное. Почему Фили то сделал? А это? Здесь как рассуждал? На что обратил внимание, где к советам прислушался - к чьим? - где решил сам? Почему согласился? Почему настоял на своем, отказал? Что хотел получить? А что вышло?
Фили отвечает детально, пересказывает догадки свои и соображения, а сам через раз напоминает себе - все в порядке. Все хорошо, просто дяде нельзя сейчас говорить долго, он не может, да и не должен объяснять взрослому гному смысл вопросов. И оценки давать прямо по ходу рассказа не будет, не зря он и Фили учил сперва до конца разбираться, а потом уже комментировать, и сам всегда делает так же...
И, в конце концов, не племянника Торин желает слышать сейчас, а наследника. Перед королем Фили ответ держит, а не с дядей мыслями делится.
И тем более - не поддержки ждет, не за лаской пришел и не за одобрением.
Но от этого лишь сложнее. И тяжелее.
Потому что сил уже нет еще и здесь изображать вот это невозмутимое, умное, излагать, что почем, как будто чужому, когда хочется просто обнять, в кудри седые лицом зарыться, признаваться, как это горько и страшно, когда самые близкие - оба по койкам, клятв требовать, что жить будет, беречь себя будет, что никогда больше...
Руки родные на плечах ощутить, голос слышать ласковый и уверенный, целовать медленно, подчиняясь воле и опыту, от жаркого "золотой мой" вспыхнуть, одним пламенем на двоих гореть...
Хотя какое гореть уж, тут заснуть бы под боком - и то счастье.
И не уходить никуда с неделю.
И ухаживать самому, выгнав лекарей.
И...
И отрешиться до конца от всего этого, неуместного, никакой воли не хватит, а король настолько изранен и за время, проведенное в лазарете, так ослабел, что его и коснуться-то лишний раз страшно. И речей ждать - желать даже! - нельзя. И неправильно, стыдно надеяться, что довыспросит и начнет наконец приказывать и решать, что поднимется скоро, избавит от государственных дел. Заберет этот груз, сам потащит, позволив Фили снова быть просто наследником.
А еще - вот оно, самое тяжкое - по нему, почти неподвижному сейчас и немногословному, невозможно понять, что он чувствует или думает на самом деле.
Вот Торин прикрывает глаза - ему трудно держать их открытыми или стало дурно, когда он представил, как придется исправлять то, что Фили наворотил? Вот он усмехается - слабо, беззвучно, бесцветно - горькая это усмешка или довольная? Вот приподнимается на подушках чуть выше, переводит дыхание и еле заметно кривится - боль или недовольство вызвали эту тень на лице..?
Отличить невозможно.
И необходимо.
Потому что балрог с ним, с недовольством - тут решить бы, сейчас прямо лекаря звать или потом, когда Торин даст волю гневу без оглядки на необходимость лежать смирно и не тревожить лишний раз раны.
Если гнев это будет, конечно.
Если все-таки Фили ошибся, не того натворил. Если много слишком позволил себе, поспешил, лишнего пообещал. Если зря замирился с кем уж как вышло, зря положился на опыт Даина...
И если гнев это будет всего лишь, а не разочарование в каком есть уж наследнике, который честно делал все, что только мог и не мог, и все же подвел.
Но - не понять сейчас, не прочитать.
Поэтому Фили продолжает рассказ и надеется, что болят у Торина только раны, а не вся душа от таких вот ответов племянника. А когда ответы кончаются и добавить становится нечего - ждет, что дядя скажет.
Дядя говорит только два слова:
- Иди сюда, - и Фили вздрагивает - он и так сидит у постели, в любой момент может коснуться, руку сжать, одеяло поправить... Опасается только.
А сейчас вскакивает - и мысленно усмехается: хороша же его хваленая многострадальная выдержка. Хорош образ разумного уравновешенного наследника... Стоило только остаться без Кили, стоило услышать привычное - и он сам так порывисто подается к дяде, так же нервно, как обычно брат делал, ловит усталый взгляд...
- Ближе, - Торин тянет его за воротник, за ухо заставляет ниже склониться - Фили успевает даже увериться, что начнет ему Торин что-нибудь отрывать - а потом лба касаются сухие горячие губы, и король произносит:
- На эту светлую голову можно надевать корону хоть прямо сейчас. Я могу гордиться наследником.
- Не смей! - протест рождается раньше, чем Фили успевает услышать до конца и осознать смысл сказанного.
Слишком часто он слышал о короне и троне за эти недели, привык возражать гневно-холодно, взглядом обрывать каждого, кто посмеет даже подумать, что Торин уже не поднимется, так и уйдет к Махалу...
Но дядя-то не о том сейчас.
И негромко смеется.
- Шшш... Хорошо научился, как я посмотрю. Сверкаешь, - выпускает его ухо и гладит, косы отодвигая, сначала затылок, потом плечо.
Разглядывает его внимательно. Говорит серьезно:
- Ты все делал, как должно. И справился лучше, чем удалось бы мне.
Руку не опускает, и Фили устраивается осторожно на краю постели, враз, парой фраз всего, взглядом родным успокоенный.
- Так уж и лучше?
- А ты на похвалу не напрашивайся, - хмыкает Торин.
Улыбается.
- Незачем, так хвалить буду.
Крепче сжимает плечо - на мгновение всего, но зато это та, настоящая его, привычная хватка - и произносит так привычно, веско и задумчиво одновременно, что у Фили аж сердце щемит:
- Заслужил... Тяжко тебе пришлось?
Фили опускает глаза.
"Очень. Ужасно. Я думал, я не смогу..."
Смог. И еще сможет.
Что угодно, когда на него Торин так смотрит.
- Пока Кили в себя не пришел - было тоскливо, - отвечает он, встречаясь с королем взглядом. - Пока не сказали, что ты будешь жить - страшно. А про все остальное я облезу по третьему разу рассказывать.
И улыбается широко и уверенно - он же принц, он дядин золотой Фили, он все сделал, что надо было, и дальше продолжит делать. И страшно ему только за близких, сложно только отчет давать, а в делах, в Эреборе - все у него хорошо...
Торин вздыхает.
- Не рассказывай, сам вижу. Неделю еще потерпи.
- Три. Не меньше.
- Одну. Я не...
Фили останавливает его очень просто - пальцы прижимает к губам. И получает в награду изумленный до глубины души взгляд, а потом быстро, пока изумление не обернулось новым протестом, гладит дядю по замечательно обросшей щеке.
- Пожалуйста, слушайся лекарей, они же тебя едва не из залов Махала вытащили. Долечивайся, как подобает. Я справляюсь пока.
Торин только головой качает, пряча тень бледной усмешки и прикрывая глаза, но теперь Фили знает - так четко, словно понимание это сердце ему огранило и засияло - что король горд им и выполнит его просьбу.
А пока Торин улыбается шире и целует его ладонь.
- С отчетом раз в день приходить будешь, - говорит коротко. - На час, два оставаться. А сейчас устраивайся уже тут рядом удобнее... Хоть отдохнешь.

Вопрос: ?

1. <3		27	(100%)
Всего:		27

@темы: текст, фили, торин, PG

---

[JRRT Secret Santa]

Подарок для  A.Lone ♥

Название: One of the great warriors
Вид: коллаж и аватарки
Персонаж: Оин
Категория: джен

Вопрос: ?

1. <3		20	(100%)
Всего:		20

---

[JRRT Secret Santa]

Подарок для  Nyer ♥

Название: Обещания
Размер: драббл, 825 слов
Пейринг: Келегорм/Лютиэн, Берен/Лютиэн,

спойлер

Саурон/Лютиэн
Категория: гет
Жанр: AU, дарк
Рейтинг: R
Предупреждение: каюсь, дорогой заказчик, Келегорма тут немного.

- В Нарготронде существует обычай, - шепчет Келегорм, и от жара его дыхания у Лютиэн слабеют колени. Вокруг них пары кружатся с невообразимой быстротой, сливаясь в бесконечную пеструю ленту. Тронный зал нынче полон музыкой и весельем. Каменные плиты укрывает ковер из цветов, со стен исчезли гобелены - летописи подвигов и страданий, пустующий трон задвинут в нишу и увит плющом, чтобы ничто не вызывало печальных воспоминаний. Голос флейты взмывает над толпой танцующих. Не существует больше ни смерти, ни слез, ни самого мира за пределами пещер. Волшебные звуки лишают воли и памяти. Меняются очертания зала и лица в толпе, и в крови вспыхивает призрачное холодное пламя.

Лютиэн хочется закрыть уши, спастись от чар, - но пол уходит из-под ног, и она лишь крепче вцепляется в Келегорма. «Берен, Берен, Берен», - твердит она одними губами, будто это имя, утратившее смысл, сможет вернуть ей ее жизнь.

- Каждый год на исходе последней луны, - продолжает Келегорм, - мы устраиваем праздник, чтобы воздать этим стенам за то, что хранят нас. Мы делимся с городом жизненной силой. Отдаем самое дорогое, что у нас есть.

Его пальцы больно стискивают плечи Лютиэн.

- Смею ли я надеяться, госпожа, что ты согласишься разделить с нами наш дом и нашу страсть?

Лютиэн открывает рот, но не может произнести ни слова. Они с Келегормом вдвоем кружат по пустому залу. Под ногами у них чавкает болото, колонны покрыты влажным мхом, а стены словно раздвинулись и растворились во мраке. Только откуда-то сверху по-прежнему сыплются белесые светящиеся лепестки. Флейта ликующе взвизгивает и умолкает.

- Чего ты хочешь, Келегорм? Я отдам тебе все, только потом позволь мне уйти.

Голос Лютиэн спокоен, но сама она дрожит, верно, от холода. Воздух в зале совсем ледяной, от дыхания текут струйки пара. Келегорм смеется, продолжая кружить ее в танце под неведомую музыку, теперь над заснеженным плато, угрюмым и безжизненным.

- Я возьму все.

Объятия Келегорма обжигают, словно морозы Севера, из глаз его смотрит Предвечная Тьма, и Лютиэн не в силах отвести от них взгляд. Ее платье рассыпается, как труха. Келегорм приникает губами к шее Лютиэн, к горячей бьющейся жилке…

Они оказываются в склепе. Лютиэн едва успевает пригнуть голову, чтобы не ушибиться о низкий потолок. Сюда давно не заглядывали живые. Полированный камень свода потускнел, словно изъеденный изнутри. Вдоль стен, несомненно, эльфийской кладки, белеют скелеты, закованные в ржавые цепи. Стоит тронуть их - и кости рассыпаются в скрипящую пыль. Некогда этот пол был залит кровью, но сейчас об этом напоминают лишь порченные черной ржой оковы да налипшие на них клочья полуистлевшей звериной шкуры. Здесь пахнет запустением, а не смертью. Неужели они в старой темнице нарготрондских властителей? Но разве могут эльфы быть так жестоки? Вспомнив о Келегорме, Лютиэн оглядывается, но тот бесследно исчез, растворился в затхлом могильном воздухе.

Из темноты доносится тихий вздох. Лютиэн бросается на звук. В дальнем углу под ворохом тряпья лежит человек. На него страшно смотреть: лоскуты кожи свисают с частично обглоданных костей, ребра выворочены ударами когтистых лап. Удивительно, как он еще жив. Лютиэн опускается на колени возле раненого и трогает ладонью его горячий лоб. Человек открывает глаза, улыбается ей запекшимися губами.

- Лютиэн, любимая… Ты нашла меня, мы больше никогда не расстанемся…

Лютиэн растерянно гладит его по щеке. Человек незнаком ей, и она не понимает, почему он называет ее «любимой». Должно быть, он в бреду перепутал ее с другой, с девушкой из своего народа, но от этой мысли у Лютиэн почему-то болит сердце.

- Ты не узнаешь меня, - горько говорит человек. Слезы, мешаясь с кровью, стекают с его лица на руки Лютиэн, и с каждой каплей чары, туманившие ее память, рассеиваются.

- Ты Берен! - радостно отвечает она, приникая к его груди. - Берен, Берен…

Смеясь и плача, она осыпает поцелуями его истерзанное тело, и с каждым поцелуем Берен, кажется, крепнет: срастаются сломанные кости, и раны затягиваются свежей плотью.

- Скажи, что любишь меня! - требует он, лаская грудь Лютиэн. - Скажи, что станешь моей…

- Да, да…

Шершавые пальцы оглаживают ее бедра и ягодицы. Лютиэн закрывает глаза.

- Скажи, что останешься здесь, со мной, навсегда!

- Нет.

Лютиэн пытается отстраниться, напомнить Берену о его клятве, но тот не желает слушать. Зажав Лютиэн в углу, он вгрызается в нее, как хищный зверь, до крови прокусывая губы, щеку, кожу на ключице. Он вдавливает Лютиэн в камень, раздирает ее плоть ногтями, оставляя длинные кровоточащие царапины. Жар его тела оставляет на ней незаживающие ожоги. Этого не может быть, это кошмарный сон, наваждение!

- Нет! - кричит Лютиэн, и Берен тотчас отступает. Лютиэн смотрит на него неотрывно. В ней кипит гнев, а на дне его глаз клубится Предвечная Тьма.

- Кто ты? - шепчет Лютиэн, мертвея от ужаса. «Берен» молча ухмыляется ей перепачканным кровью ртом, а через мгновение падает и рассыпается в прах. Не помня себя от страха и отвращения, Лютиэн вылетает из склепа в темный коридор. Она долго блуждает по ветвящимся тоннелям, сворачивая наугад; чуть не падает, поскользнувшись, но не замедляет шаг.

Все коридоры сходятся в одном месте, каменный лабиринт всякий раз приводит ее к единственной двери. Той, за которой остался «Берен». Выхода нет. Но Лютиэн упрямо бредет дальше. Она не остановится, пока есть силы двигаться.

Вслед ей несется хохот.

- Куда же ты, милая Лютиэн? Ты еще не выполнила ни одного из своих обещаний!

Вопрос: ?

1. <3		11	(100%)
Всего:		11

@темы: текст, келегорм, лютиэн, R

---

[JRRT Secret Santa]

Подарок для  JSeriza ♥

Название: Рождество на краю мира
Автор: JRRT Secret Santa
Бета: нет
Размер: мини (2171 слово)
Пейринг/Персонажи: Эйдан Тернер/Дин О'Горман
Категория: рпс
Жанр: романс
Рейтинг: между R и NC-17
Предупреждения: легкий кинк на температурные контрасты
Краткое содержание: Рождество для тех, кто хочет уединения и находит удовольствие друг в друге.


Прослушать или скачать Tori Amos A Sorta Fairytale бесплатно на Простоплеер

Море здесь шумело совсем не так, как дома. Возможно, дело было в том, что океан начинался сразу от берега, ведь в Окленде только заливы, и голос волн от постоянных поворотов становился тише, мягче. Каждый раз, просыпаясь, Дин думал о том, что море сердится, ругает его. Ну ведь правда – что он делает здесь? Зачем согласился приехать, знал же, чем все обернется?
Одеяло снова сползло половинкой на пол; правая нога, оказавшись без защиты тепла, совсем закоченела. В доме замерла тишина, только океан дышал снаружи. Дин подтянул к себе одеяло – совсем холодное от каменного пола – и закутался в него до самого носа. Он знал, что уже утро, но вставать не хотел. Биоритмы совсем сбились от частой смены часовых поясов и климата, и в последнее время самым большим удовольствием для него раз за разом оказывался сон. Но сейчас, несмотря на желание погрузиться в уютное темное тепло, сон не приходил. Вместо него стали посещать разные мысли. Например, почему так тихо в доме? Или как выглядит местность вокруг при свете дня, и видно ли океан из окон?
Дин вздохнул и сел в постели, сонно зевая и почесывая голову. Серый рассвет превратился в пасмурное утро, где-то за облаками солнце поднималось выше. Дома, наверное, душный оранжевый вечер. Интересно, погулял ли кто-нибудь с Бэтменом? Мимо окна пролетела чайка, и мысли о далеком Окленде пропали сами собой. Дин спустил ноги на пол и зашипел от холода – каменные плитки казались ледяными после одеяльного тепла. От окна тянуло прохладой. Серое небо растворялось в туманной дымке вдали. Бурые от пожухшей травы холмы спускались плавными волнами вниз, к каменистому берегу. А дальше лежал океан. Он лениво шевелился, как гигантское стеклянное чудовище, медленно лизал прибрежные камни и едва слышно ворчал. Дин почувствовал острую тоску по оставленному дома фотоаппарату. Если край мира существовал, то он определенно находился здесь.
Хлопнула входная дверь, застывшую тишину потревожил шорох бумажных пакетов, словно порыв ветра, пробежавший по сонной траве. Короткий звон ключей, первые прикосновения холодного воздуха с едва различимым запахом сигаретного дыма. Дин зажмурился и улыбнулся. Он хотел, чтобы Эйдан подошел сам и обнял его со спины.
– Ты замерзнешь, если будешь ходить босиком.
Когда Эйдан так говорил, внутри у Дина все замирало и начинало дрожать от восхищения. Будоражащий, бархатистый голос, с легким намеком на хрипотцу у самого дна. Казалось, что Эйдан черпает мед глубоким ковшом, едва не задевая стенки, и обливает Дина сладким, тягучим нектаром, в котором хочется купаться.
– Я проснулся, а тебя нет. Тогда мне захотелось увидеть океан.
– И как он тебе? – Эйдан подошел и стоял теперь совсем близко.
– Совсем не похож на наш. Холодный, суровый, – Дин пожал плечами.
– Здесь бывает очень красиво. Знаешь, особенно когда солнце выходит. Волны становятся синими, а летом – зелеными. Трава превращается в продолжение моря и шепчет на ветру…
Дыхание Эйдана щекотало шею ласковым теплом. Дин улыбнулся.
– Знаешь, на что это похоже? На рассказ Кили о красной луне!
– О, вот как? Тогда следом я должен сделать очень несчастное лицо и бредить, изображая умирающего? – руки Эйдана легли на плечи, медленно сползая ниже, губы осторожно коснулись выступающего позвонка у основания шеи. – А потом спросить тебя, можешь ли ты меня полюбить…
– Это нечестно. Ты уже знаешь ответ на вопрос, Эйдан, – прошептал Дин, прикрывая глаза.
Шея всегда была его слабым местом, и хитрый ирландец часто этим пользовался.
– Но от того он не стал хуже.
– Я хочу туда, – Дин с трудом разорвал невидимые нити очарования, которыми Эйдан старательно оплетал его, сам того не замечая.
– На берег? Там ветер, – улыбки не было видно, но Дин почувствовал ее по щекотке щетины на коже.
– Пусть. Дашь мне свитер. Еще один.
Снаружи оказалось холодно и влажно. Пахло лежалой травой, мокрой шерстью и океанской водой. Несмотря на третий свитер, Дин сразу начал мерзнуть. Эйдан свернул с подъездной дорожки на узкую тропку в бурой траве.
– Осторожнее: камни, скорее всего, скользкие.
– О, я буду падать на тебя, не беспокойся! – фыркнул Дин.
У воды ветер вроде бы стал потише, зато наносил с собой мельчайшие брызги, моментально оседавшие на коже и одежде. Камни влажно поблескивали, островатый запах водорослей и морской пены щекотал ноздри.
– Всегда мечтал погулять с тобой по берегу моря. Правда, в моих мечтах куда теплее, и на нас должно быть гораздо меньше одежды.
– Это называется «зима», Дин, – с заговорщическим видом сообщил Эйдан, – у вас такого не бывает.
– У нас сейчас лето. Можно купаться, загорать на пляже, как ленивый тюлень. Но почему-то я здесь, в месте, подозрительно напоминающем край света. Скажи мне, нас найдут, если что-нибудь случится?
– Например, что? Ты боишься овец или соседа-фермера? Или, может быть, веришь в инопланетян? – Эйдан похлопал по карманам в поисках сигарет.
– Что угодно. Здесь есть какая-то цивилизация? Магазины, бары, что-нибудь? – Дин щурился, глядя на волны.
– Зачем тебе?
– Сегодня Сочельник, Эйдан. А у нас в холодильнике половина пиццы и три банки пива!
– Две. Одна была недопитая, выдохлась, я ее выбросил, – Эйдан прикурил и с наслаждением затянулся.
– Тем более. И, кстати, почему ты снова куришь, ты же вроде на электронную перешел?
– Отвечаю по порядку. Цивилизация есть, в нескольких милях городок. Но мы туда не поедем. Пока один новозеландский опоссум дрых, я съездил в магазин и все закупил для вечера. А сигареты я курю потому что он же, тот самый опоссум, сказал как-то, что мне это идет, – Эйдан прищурился от ветра, с самым независимым видом глядя в сторону.
Дин рассмеялся. Отчего-то ему стало тепло и уютно, словно он сидел у камина.
– Вот оно как, я опоссум? Ну смотри, припомню тебе это! Потом, конечно. Сейчас о важном: мы встречаем Рождество здесь? Вдвоем? А как же, – он помедлил, – Сара?
– Дин, ты уверен, что нам необходима Сара? Не знал, что ты будешь по ней скучать, извини. Она у родителей, еще вчера уехала. И меня там не то чтобы ждут, как ты понимаешь. Так что да, тебе придется быть со мной. Ты поэтому интересовался, найдут ли нас? Думаешь, я ночами превращаюсь в монстра и убиваю тех, кто окажется рядом?
– Эйдан, ты придурок! – Дин рассмеялся и легко толкнул его плечом. – Ты прекрасно знаешь, о чем я спрашивал тебя. И, похоже, это будет лучшее Рождество за много лет.
Начался дождь, им пришлось возвращаться домой бегом, скользя на камнях и рискуя разбить ладони и колени об острую гальку. Внутрь они вбежали насквозь мокрые, хохоча как идиоты.
– Все, с прогулками придется повременить – у меня больше нет сухих свитеров! – Эйдан стянул мокрую одежду через голову.
– Какая невосполнимая утрата! – Дин хихикнул и потряс головой, как собака. – Как же мы без прогулок в этом дивном краю с райским климатом?
– И не говори. Но не расстраивайся, я устрою тебе экскурсию в горячую ванну! А потом могу рассказать кое-что о моем одеяле – уверен, ты о нем ничего не знаешь, будет интересно!
– Хм, любопытно! Ты умеешь заинтересовать, – Дин почесал подбородок. – Дай-ка мне во что-нибудь завернуться, а то я замерзну и умру в мучениях. Кстати, что ты купил на праздник?
– Пакеты в кухне. Я только кое-что убрал в холодильник, ну и вот открытое пиво выбросил. Идем, разберем? – Эйдан протянул ему клетчатый плед.
– Точно, так гораздо лучше!
Дин завернулся в плед и направился в кухню. Пока Эйдан развешивал свитера на просушку, он уже влез в пакеты, выгребая содержимое на стол.
– Ого, готовая индейка! И пирог! Печеные яблоки, а там что? О, отлично, сладкое тоже есть! – Дин выглядел весьма довольным, даже напевал что-то. Эйдан устроился на ковре перед камином, разводя потухший огонь, и только хмыкал в ответ на радостные возгласы гостя.
– А у меня с собой еще бутылка нашего вина! – сообщил тот, подходя.
– Расслабься, у нас достаточно еды, чтобы погибнуть от обжорства! – Эйдан потянул его за руку, чтобы Дин сел на ковер перед камином вместе с ним. – Все лавки в местной дыре закрываются рано, и работать в праздники не будут. Давай, посиди со мной!
Дин не удержал равновесие, и чуть было не упал рядом, неловко наваливаясь на него.
– Ну вот, я же обещал, что буду падать на тебя!
– Да я весь день этого жду! – ворчливо отозвался Эйдан, придерживая его за плечи.
Их лица оказались совсем близко друг от друга. Дин облизал губы и подумал, что в отсветах огня темные глаза Эйдана выглядят демоническими. Пламя в камине разгорелось, дрова потрескивали, снаружи косой дождь лупил по стеклам, заливал мокрое побережье, притихшие холмы, мешал свет с подступающим вечером, заваривая праздничную ночь.
Эйдан целовался долго и вкусно. Почему-то с ним всегда выходило нежно, даже когда он пытался быть грубым и кусаться, словно было нечто особенно ласковое в его губах. Ресницы чуть щекотали кожу, и Дин невольно улыбался и жмурился, как от яркого солнца. Эйдан был горячим, нагретым огнем снаружи и внутри, хотя и сорта этого пламени не походили один на другой. Руки торопливо исследовали открывающуюся под сползающим пледом кожу.
– Ты ничего не забыл? – срывающимся шепотом спросил Дин.
– О чем ты? – Эйдан оторвался от его плеча, глядя немного безумным взглядом.
– Нам нужно сменить место на более… удобное, ты не находишь? Здесь не хватает одного важного компонента…
– О, не волнуйся, я позаботился об этом, – криво усмехнулся Эйдан.
Он достал небольшой тюбик из заднего кармана джинсов и помахал им в воздухе.
– Долго искал его. Рождественская ограниченная серия, с праздничными запахами!
– Класс! И чем же мы будем пахнуть? Подарками? Елкой? Я на все согласен, кроме запаха оленей Санты! – хмыкнул Дин, немного ерзая на ковре.
– Какие интересные варианты! Я так и знал, что надо было брать с запахом елки, – усмехнулся Эйдан. – Нет, все куда прозаичнее – наша смазка пахнет апельсиновым шоколадом. Ты не против, я надеюсь?
– Ммммм, звучит очень вкусно! Я был готов на более экзотические заменители, если честно.
– Это ты вспомнил тот раз с кокосовым маслом?
– Да, и еще ночной крем Уилс, – покивал Дин. – А теперь прекращай трепаться и займись делом, а то я проголодаюсь и начну напевать рождественские песенки!
Эйдан шутливо оскалился, набрасываясь на него, атакуя незащищенную, доступную шею. Это было все равно что связать Дина, лишить подвижности и возможности протестовать – он только постанывал, обнимая Эйдана дрожащими руками. Как объяснить человеку, что от звука его голоса ты таешь и теряешь остатки разума? Как показать ему, что он особенный, если слов не найдется ни в одном из известных языков? Что можно сделать, чтобы он почувствовал свою важность для тебя? Дин не знал ответа, поэтому делал то, что хотелось прямо сейчас. Он обожал раздевать Эйдана, самостоятельно расстегивать все эти пуговицы и молнии, представляя себя малышом, который вызволяет из обертки любимую конфету. Ему нравилось смотреть, как обнажается его кожа, как он становится все более и более… его. В такие моменты переставало существовать вообще все, все, что было в мире до того – города, люди, расстояния и обязательства, обещания, планы, время. Ради этого Дин готов был снова и снова лететь через полмира, ночевать в самолетах и коротать часы на пересадках, играя в телефон. Этот человек стал для него так важен, что заменял собой реальность.
Когда Эйдан навалился на него своим горячим весом, Дин понял, что ковер не такой уж и мягкий. Плед остался только под одним боком, и теперь правая лопатка чувствовала жесткий каменный пол под ковром. Они дышали в такт, подстраиваясь друг под друга, Эйдан улыбался пьяной от возбуждения улыбкой, а его пальцы, скользкие и пахнущие апельсиновым шоколадом, раздвигали судорожно сведенные мышцы Дина.
– Расслабься, ну же, – шептал он жарко, опаляя дыханием кожу.
Дин слепо кивал, не в состоянии выдавить ни звука из горла, бездумно насаживаясь на его руку. Под потолком бродили тени от пляшущего в камине огня, и Дину казалось, что это всполохи драконьего пламени, а прямо под ним не каменный пол, покрытый ковром, а неровная золотая гора. Он хрипло дышал вместо стонов, мучительно стараясь быть мягче и податливее, угадывать движения Эйдана. Пожар передался и ему, и теперь Дин горел изнутри, медленно плавясь от скручивающего внутренности желания. Он жалобно всхлипнул, толкнувшись навстречу в очередной раз и не найдя своего удовольствия.
– Сейчас я, сейчас… не бойся, я уже… – неизвестно кому бормотал Эйдан, ведь Дин при всем желании не мог слышать ничего, кроме рева пожара внутри себя.
Эйдан уперся руками в его согнутые колени, максимально разводя ноги, находя свою удобную позу. Он уже не впервые так делал, но каждый раз это было обжигающе остро, как ни с кем больше. Сейчас он не хотел понимания и объяснений, только Дина.
Это было больно, горячо и невероятно прекрасно, как всегда с Эйданом, и привычно лучше всех предыдущих раз. Его член из пыточного орудия очень быстро превращался в источник кипящего удовольствия, ритмичный, долгий и жесткий. Дин захлебывался хрипами, царапал его спину, словно писал особые любовные знаки, выгибался навстречу, сползая в сторону по ворсу ковра под напором страсти Эйдана. Горячий его живот терся о налившийся до боли член Дина, обоим не хватало воздуха. Очередная серия бешеных толчков сдвинула Дина с ковра на голый пол, прикосновение ледяной плитки к пылающей спине заставило его дернуться и обрести голос. Дин вскрикнул, инстинктивно сжимая Эйдана внутри, заставляя его потерять контроль и с воем взорваться в нем. Пальцы любовника на бедрах Дина сжались до белизны, и он провалился в душную темноту, полную золотых звезд и горячих вспышек в ушах.
Они лежали на ковре, поверх смятого пледа и разбросанной одежды. Эйдан часто сглатывал и тяжело дышал, а Дин плавал на границе сна и яви.
– Елка… – прошептал он, с трудом разлепив потрескавшиеся губы.
– Что?
– У нас нет елки, Эйдан. Рождество же.
– Плевать, нарисуем! Прямо на стене, хочешь? Тогда здесь всегда будет Рождество.
Эйдан прижался к Дину, тихо рассмеялся и поцеловал в висок. И Дин подумал, что это, наверное, будет самая правильная елка для дома на краю мира, где только океан, бурые холмы и дождь, прогоняющий в тепло объятий любимого человека.

Вопрос: ?

1. <3		38	(100%)
Всего:		38

@темы: слэш, рпс, эйдин, NC-17, текст

---

[JRRT Secret Santa]

Подарок для  Мистер Бартон ♥

Название: Невыносимо
Пейринг: Эонвэ/Саурон
Жанр: Drama, Romance
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1704 слова)
Саммари: Вечные друзья — и вечные враги

Яркое сияние наивных, но всезнающих глаз. Нестерпимо чистый, невообразимо пронзительный свет. Пламя столь горячее, что даже балроги убоялись бы сгореть в нем. Саурон никогда не забывал того, что оставил за своей спиной. Не своего учителя, не сонм разных божеств, не прекрасное созидание мира — а именно эти глаза. Память о них подстегивала никогда не оборачиваться — даже в моменты сомнений, даже в самые тяжелые и смутные времена. Вступая во мрак, Саурон оставил позади смертельно прекрасный свет — чтобы не было соблазна сожалеть.

И больше всего темный майя боялся не гнева своего повелителя или поражения в вечной войне между светом и тьмой. Не собственного бессилия или неизбежного падения. А новой встречи с пронзительным взглядом, полным недоступного, недосягаемого огня. Необходимости в будущем держать ответ перед тем, кто был так дорог и так любим — взаимно.

Но самым страшным было то, что Саурон прекрасно понимал, что когда-нибудь так страшившая его встреча обязательно случится. И что однажды ему придется поднять голову и встретить этот взгляд. Что будет тогда в полных светлого огня глазах? Непонимание? Укор? Ненависть или обида? Будет ли это последнее, что увидит в своем бытии Саурон?

Прячась в дальние глубины черных крепостей, когда Война Гнева смывала армии Темного Властелина в безжалостное море, Саурон закрывал глаза и старался не думать, не чувствовать, не предполагать. Но всем существом чувствовал шаги своего заклятого врага, ощущал жар его неумолимо приближающейся сущности. И даже самый глубокий мрак обращался в бегство перед светом, который невозможно было не увидеть.

— Здравствуй, друг, — произнес тогда Эонвэ, предводитель божественного войска, и голос его пробрался невыносимым небесным звоном в самые глубины сущности свернувшего в черный клубок Саурона. Убежать от пугающего взгляда было невозможно.

* * *

Саурон не сопротивлялся. Позволяя своему телесному обличью сползать острыми лоскутами, обезображивая его окончательно, правая рука павшего Темного Властелина безропотно позволил отвести себя в сияющий силой и светом лагерь Валар. Он почти не осматривался вокруг. Лишь смиренно ждал неизбежной кары.

Эонвэ безмерно удивил Саурона, когда отпустил стражников, приведших предателя в шатер глашатая богов. Саурон стоял посреди светлого помещения, глядя себе под ноги, и всем существом чувствовал близость сияющего огня, столь долго страшившего его в самых глубоких тенях выбранного пути. Молчание длилось и длилось, а Саурон все так же боялся поднять взгляд, хотя не смотреть становилось все сложнее.

И вдруг Эонвэ оказался невыносимо близко, обжигающе близко для искалеченной темной души. Его рука — такая нереально реальная — скользнула по подбородку Саурона, заставляя поднять лицо. И Саурон, судорожно вдохнув казавшийся раскаленным воздух, вскинул взгляд, словно ступая навстречу той бездне, которая уже поглотила его Повелителя.

— Ты изменился, Майрон, — мягко произнес Эонвэ, вглядываясь в глаза бывшего друга. Его рука почему-то не обжигала плоть темного майя, а нежно согревала, даруя незаслуженное исцеление. Саурон ждал продолжения, издевок, замечаний о том, как на самом деле обезобразила его Тьма, но Эонвэ молчал, и пронзительный взгляд всего лишь прошивал насквозь, не оставляя ни единого укромного уголка. Обескураженный Саурон стоял и всматривался в такое до боли знакомое, идеальное, выточенное светом существо Эонвэ.

— А ты — ни капли, — хрипло проговорил Саурон. Его истинное имя, которым он продолжал зваться даже после своего падения, в устах Эонвэ звучало странным напоминанием давно и тщательно забытого. Оно показалось таким соблазнительно прекрасным, таким непозволительно желанным, что Саурон попытался зажмуриться, но не смог.

Он лишь гордо вскинул голову, стряхивая телесную сущность — и изменился, представ перед Эонвэ в прекрасно-ужасном виде — Гортхаур, Саурон, страшный враг эльфов и людей, первый полководец армий Темного Властелина, в глазах которого — темное пламя и опасная сила, способные уничтожить или извратить самых храбрых героев или самый чудесный свет.

Но Эонвэ не изменился в лице — и даже во взгляде. Он смотрел не на внешний образ, он смотрел в самую глубь, в бездны духа, и видел истинное. Как всегда.

Молчание снова длилось обманчивой бесконечностью. Смотреть в сияющие светом глаза глашатая богов было не-вы-но-си-мо, но Саурон держался, прямой и гордый. Однако чем дольше стоял он под взглядом Эонвэ, тем скорее таяла его гордость.

В глазах Эонвэ — прошлое. Их общее прошлое.

* * *

— Почему? — тихо спросил Эонвэ, и голос его звучал так же, как тысячи лет назад. Не громогласно, как стоит звучать голосу божественного глашатая, а очень близко и проникновенно тихо. Саурон наконец смог закрыть глаза. Этого вопроса он боялся больше всего. Не ярости бывшего друга, не насмешек победителя, а тихой, пронзительной грусти. Что он мог ответить? Как мог он объяснить то, что не смог бы объяснить, когда уходил во мрак?

Молчание было невероятно тяжелым и густым, но Эонвэ не торопил с ответом, лишь стоял непозволительно близко, и Саурон чувствовал его взгляд — закрытые глаза остатков телесной оболочки не могли спасти от всепроникающего света. От этого света его искаженной мраком душе было больно и жутко, но в то же время так хотелось выйти на этот свет, позволить ему смыть любую тень, очистить закоулки заплутавшего духа. Непозволительный соблазн.

Саурон покачал головой, открывая глаза и всматриваясь в сияющие радужки бывшего друга. Он действительно ни капли не изменился — все такой же чистый, такой же светлый, незамутненный, яркий, живой. Разве что наивность поблекла, уступив непререкаемой уверенности, обязательной для настоящего полководца. Эонвэ оставался любимцем богов, влюбленным в богов. Мог ли он понять, почему Саурон многие эпохи назад — солнечные и звездные — ушел прочь, во мрак? Мог ли Саурон подобрать нужные слова, чтобы объяснить, зачем он отказался от света?

— Ты не поймешь, — уронил Саурон, силясь отступить и не имея возможности это сделать. Эонвэ нахмурился и положил сильные ладони на плечи Саурона.

— Ты даже не пытался объяснить.

— Потому что знаю, что не смогу.

Эонвэ сильнее сжал руки на плечах Саурона.

— Прошу тебя, друг. Ты понимаешь, что все это время я...

Саурон поспешно, даже слишком поспешно, коснулся пальцами губ Эонвэ, призывая его замолчать.

— Если бы я мог объяснить тебе, я бы сделал это еще тогда. Неужели ты не понимаешь?

— Ты боишься меня, — через мгновение с удивлением заметил Эонвэ, — почему?

Нет, его наивность никуда не делась. Просто ушла чуть глубже. Саурон молчал, не зная, что ответить, и просто смотрел в глаза давнему другу и давнему врагу. В полном невыносимого света взоре было так глубоко, что выбраться обратно было не под силу.

Эонвэ первым подался вперед. Его губы были точно такими, какими помнил их в самых потаенных глубинах души Саурон. Не Саурон — Майрон. И поцелуй их — отражение, вспоминание, эхо былого. Хватаясь за перья на доспехах предводителя войск Валинора, Саурон задыхался. От поцелуя, от близости, от запаха снегов Таникветиль, которыми всегда пах Эонвэ. От его ровного, сильного жара, от света, которым он был переполнен до краев. Саурон целовал его в ответ, обжигаясь о чистую, яркую сущность, и ему казалось, что все внутри него падает в небытие. И остается только его суть — сгусток яркого пламени, которым он изначально являлся.

Эонвэ целовал неожиданно уверенно и сильно, без каких-либо сомнений. Словно не было всех этих эпох. Словно они вновь под светом первородных звезд на первых пахотах богов. Словно они снова играли с телесным и духовным, танцуя на самой грани дозволенного.

Невыносимо.

* * *

Саурон стоял на коленях рядом с постелью и, кажется, плакал, спрятав лицо в сгибе руки Эонвэ. Тот перебирал волосы друга, пропускал между пальцев локоны, и чуть улыбался. Саурон снова был Майроном — прекрасным обличьем и сияющим духом.

— Почему ты плачешь? — тихо спросил Эонвэ и выскользнул из-под покрывал, прижимая к себе друга. Майрон тихо вздохнул — говорить было бессмысленно. Эонвэ и так видел его насквозь, понимал каждое движение души. Страх, стыд, сомнения, желания, надежды, отчаянное раскаяние, сожаления, любовь... Даже слишком много всего. Наверное, это было то, чего он так боялся, уходя во мрак — то, как одно лишь близкое присутствие Эонвэ снова, как и тысячи тысяч лет назад, выворачивает наизнанку, обнажает, не оставляет путей к отступлению. Лгать Эонвэ Майрон просто не мог.

Эонвэ молчал, продолжая держать его в горячих объятьях. Майрон уткнулся носом в изгиб шеи Эонвэ, легко провел ладонью по его плечам — под пальцами перья на светлой коже распушались, меняя узор.

— Что мне делать, друг мой? — шепотом спросил Майрон, неожиданно остро ощутив желание никогда не отстраняться. Просто быть вот так, в объятьях, чувствовать мерную пульсацию сильного духа Эонвэ, ощущать его тепло, любоваться красотой его черт. Эонвэ улыбнулся, почувствовав это желание, и коснулся губами виска Майрона.

— Не мне даровать тебе прощение за твои поступки, мой друг, пусть даже я и прощаю тебя. Пойдем со мной, Майрон, твое раскаяние истинно, я чувствую это. Владыка Ветров тоже увидит это — и тогда ты снова сможешь быть с нами в нашем Благословенном Крае.

Эонвэ продолжал говорить, расписывая красоту и умиротворение Блаженных Земель, но Майрон ничего не говорил и почти не слушал его, закрыв глаза. Он снова уловил это странное чувство — словно бы они вернулись на многие эпохи назад, в предначальные дни. И снова перед ним стоял тот же выбор, та же развилка путей.

* * *

Никто не охранял шатра предводителя божественного войска, потому что никто бы не осмелился напасть на глашатая Валар. Саурон ушел темной ночью — никем не замеченный, он скрылся во мраке, не оборачиваясь.

Он уже однажды сделал этот выбор — и повторил его вновь. Не потому, что не хотел остаться рядом с Эонвэ. Наоборот, это было одним из самых ярких желаний. Но Саурон прекрасно понимал то, что никогда не мог бы понять его светлый и чистый друг — страх перед силой божеств, гордость, желание быть самим собой, стремление созидать по собственному желанию, творить собственную судьбу наперекор любым ожиданиям. Жажда власти? Нет, не она была самой главной. Жажда иметь право на любой поступок. Жажда необъяснимого — такого ясного и понятного для Саурона, но невыразимого ни словами, и чувствами. Эонвэ был слишком светел и чист, слишком предан и влюблен в своих Владык, чтобы понять своеволие Майрона.

Быть может, это было его проклятьем, издевкой Создателя, но Майрон никогда не жалел о своем выборе. Потому что не оборачивался. Потому что, невыносимо влюбленный в крылатого любимца богов, он не мог позволить себе быть рядом. Эонвэ обладал странной способностью — раскрывать, притягивать, высвечивать любые темные углы. Это было так прекрасно — и так невыносимо.

Уходя, Саурон мысленно попросил у Эонвэ прощения — и, не оборачиваясь, знал, что друг его обязательно простит. Не поймет — не в этой эпохе. А все остальное было неважно. Однажды он снова встретится взглядом с Эонвэ — и быть может, тогда они оба поймут друг друга до конца.

* * *

Дагор Дагорат еще полыхала под бесчисленными звездами этого мира, когда золотые глаза Эонвэ и огненные глаза Майрона вновь встретились взглядами. Эонвэ молчал, чуть щурясь, а Майрон протянул руку, коснулся острой скулы и улыбнулся:

— Здравствуй, друг. Я больше никуда не уйду.

И тогда Эонвэ улыбнулся в ответ. В его глазах невыносимо и притягательно сиял чистый, пронзительный свет.

— А я больше не дам тебе уйти.

Вопрос: ?

1. <3		17	(100%)
Всего:		17

@темы: текст, слэш, коллаж, саурон, эонвэ, PG-13

---

в этой записи все желающие могут оставить свою анкету для участия:

[JRRT Secret Santa]

[L]JRRT Secret Santa[/L]: <a href="http://jrrt-secret-santa.diary.ru/p193119449.htm">заявки разосланы участникам</a>!

на данный момент прием заявок окончен, всем участникам рассылаются их задания :3

заполните данную анкету:

1. ваш ник:
2. способ связи с вами:
3. что вы хотите получить в подарок:
- авторский текст, перевод, арт, коллаж, клип, аватарки, фанмикс, etc. (можно указать несколько вариантов)
- персонажи, пейринги, актеры (если важна раскладка, оговорите это особо, по умолчанию считается, что порядок не имеет значения).
- рейтинги, жанры, кинки, все прочие предпочтения.
- чего совершенно точно не хотите (укажите нежелательные жанры, пейринги, любые сквики)
4. что вы можете подарить:
- авторский текст, перевод, арт, коллаж, клип, аватарки, фанмикс, etc. (можно указать несколько вариантов)
- персонажи, пейринги, актеры (если важна раскладка, оговорите это особо, по умолчанию считается, что порядок не имеет значения).
- рейтинги, жанры, кинки, все прочие предпочтения.
- чего совершенно точно не хотите (укажите нежелательные жанры, пейринги, любые сквики)
5. готовы ли выполнить работу на замену в случае форс-мажора:

пример анкеты

1. ваш ник: пахлава с ушками
2. способ связи с вами: скайп, умыло
3. что вы хотите получить в подарок:
- авторский текст
- келегорм/лютиэн
- БОЛЬШЕ АНГСТА
- совершенно точно не хочу гномов бдсма и вообще высокого рейтинга
4. что вы можете подарить:
- авторский текст, перевод, коллаж, аватарки, фанмикс
- любые
- рейтинг до R
- не могу в омегаверс, высокий рейтинг и гномов
5. готовы ли выполнить работу на замену в случае форс-мажора: почему бы и нет (если знаком с каноном)

запись создана: 12.11.2013 в 10:37

@темы: оргмомент

---

[JRRT Secret Santa]

secret santa - это вид фикатона, в котором участники не просто обмениваются подарками к рождеству и новому году, но и не раскрывают авторства до часа Х.

что:

1. к участию в фесте приглашаются авторы, переводчики, художники, виддеры, коллажисты, аватармейкеры и все-все-все.
2. минимальный размер текста (авторского или перевода - в русском варианте) - 700 слов, минимальная продолжительность клипа - 40 сек, сет аватар - от 5 шт., у остальных категорий ограничений никаких нет.
3. принимаются любые жанры, категории, рейтинги и пейринги, включая RPF.
4. принимаются заявки по любым вселенным Толкина, будь это мувиверс Питера Джексона, будь это Сильмариллион, будь это ЧКА, что угодно.
5. все работы должны быть новыми, подготовленными специально для феста, либо не публиковавшимися ранее.
6. разглашение авторства в течение феста запрещено.
7. допускается не только рождественская и новогодняя тематика в подарках.

как:

1. в специальном посте для заявок каждый участник оставляет заявку, в которой указывает, какой подарок он хочет получить и какой подарок может преподнести сам.
2. администрация распределяет заявки между участниками после окончания приема заявок.
3. да, прокричать администрации в u-mail "я хочу исполнять вон ту заявку" можно, это может облегчить соединение заявок.
4. когда подарки готовы, участники высылают их организаторам на u-mail сообщества.
5. после этого администрация анонимно выкладывает работы в сообществе с указанием, кому предназначается каждая из них.
6. авторство раскрывается после окончания феста.
7. исполнители отвечают на комментарии анонимно, вступать в сообщество необязательно (можно просто добавить его в избранное).

когда:

1. заявки принимаются с 12 ноября по 1 декабря включительно.
2. задания будут присланы участникам в ночь с 1 на 2 декабря.
3. со 2 декабря по 3 января участники готовят подарки и присылают их организаторам не позднее 5 января.
4. с 7 января проходит вручение подарков - выкладка работ на фесте.
5. кричать Я НЕ УСПЕВАЮ лучше заранее, чтобы администрация могла подвинуть график или сообразить замену.
6. если у вас нет беты или раба с фотошопом, администрация вам его выделит.
7. деанон наступит после окончания выкладки всех работ (дата будет зависеть от количества участников).

наш баннер:

<a href="http://jrrt-secret-santa.diary.ru/"><img src="http://s5.hostingkartinok.com/uploads/images/2013/11/f31fce408992f299c83445bb1ce766df.jpg"></a>

в комментариях к данному посту можно задавать все возникающие вопросы.

@темы: оргмомент